У народа нет политических знаний у него есть смутное политическое чувство
См. также «Политика и мы»; «Граждане»; «Электорат».
В демократии народ в некоторых отношениях является государем, а в некоторых отношениях – подданным.
Шарль Монтескье (1689—1755), французский философ.
Служить народу труднее, чем двум господам.
Томас Фуллер (1654—1734), английский литератор.
О воле народа обычно говорят те, кто ему приказывает.
Карел Чапек (1890—1938), чешский писатель.
На свете существуют две истины, которые следует помнить нераздельно. Первая: источник верховной власти – народ; вторая: он не должен ее осуществлять.
Антуан де Ривароль (1753—1801), французский писатель.
Народу – сила мнения, государству – сила власти.
Константин Аксаков (1817—1860), публицист-славянофил, историк.
Система сдержек и противовесов: народ не позволяет политикам слишком много красть, а политики не позволяют народу слишком сходить с ума.
Генри Луис Менкен (1880—1956), американский журналист и эссеист.
С народом (. ) надо обращаться как с влюбленным, держась от него подальше и заставляя тосковать о своем отсутствии.
Плутарх (46—127), древнегреческий историк.
Следовало бы сказать народу: «Один и тот же человек не может быть у вас вместе и правителем и прислужником».
Фокион излагал перед народом какое-то свое суждение (. ). Видя, что все одобряют его речь, он обернулся к друзьям и спросил: «Уж не сказал ли я ненароком что-нибудь неуместное?».
Народ часто ненавидит именно тех, кому воздает почести.
Когда народ не боится могущественных, тогда приходит могущество.
Лао-цзы (IV—III вв. до н.э.), древнекитайский мыслитель, основатель даосизма.
Никогда не хотел я нравиться народу – ведь народ не любит того, что я знаю, а я не знаю того, что любит народ.
Эпикур (341—270 до н.э.), древнегреческий философ.
Народ составляют святые, а не толпа народа.
Иоанн Златоуст (ок. 344—407), проповедник, епископ Константинополя.
Народ о двух лишь вещах беспокойно мечтает: хлеба и зрелищ!
Ювенал (60—127), римский поэт-сатирик.
Народ всегда умнее, постояннее и рассудительнее государя.
Никколо Макиавелли (1469—1527), итальянский мыслитель.
Все мы – народ, и правительство – тоже.
Отто фон Бисмарк (1815—1898), канцлер Германской империи.
Все мы народ, и все то лучшее, что мы делаем, есть дело народное.
Антон Чехов (1860—1904), писатель.
Бывают времена, когда правительство теряет доверие народа, но я не знаю времени, когда оно могло бы доверять ему.
Антуан де Ривароль.
У народов время есть, они вечны; смертны лишь короли.
Генрих Гейне (1797—1856), немецкий поэт.
Самодержец может быть Нероном, но порой бывает Титом или Марком Аврелием; народ часто бывает Нероном, Марком Аврелием – никогда.
Антуан де Ривароль.
Народы так же падки на лесть, как и тираны.
Альфонс Ламартин (1790—1869), французский поэт и публицист.
Сократу однажды пришлось увещевать Алкивиада, который робел и страшился выступать с речью перед народом. Чтобы ободрить и успокоить его, Сократ спросил: «Разве ты не презираешь вон того башмачника?» – и философ назвал его имя. Алкивиад ответил утвердительно; тогда Сократ продолжал: «Ну, а этого разносчика или мастера, шьющего платки?» Юноша подтвердил опять. «Так вот, – продолжал Сократ, – афинский народ состоит из подобных людей. Если ты презираешь каждого в отдельности, тебе следует презирать и всех купно».
Клавдий Элиан. «Пестрые рассказы».
Тот, кто желает вести народ за собой, вынужден следовать за толпой.
Оскар Уайльд (1854—1900), английский писатель.
Дело пророков – пророчествовать, дело народов – побивать их камнями.
Владислав Ходасевич (1886—1939), поэт.
Если у народа нет голоса, это заметно даже при пении гимна.
Станислав Ежи Лец (1909—1966), польский писатель.
Горе народу, если рабство не смогло его унизить, такой народ создан, чтобы быть рабом.
Петр Чаадаев (1794—1856), мыслитель и публицист.
Когда народы перестают жаловаться, они перестают мыслить.
Наполеон I (1769—1821), французский император.
У народа нет политических знаний, у него есть смутное политическое чувство.
Когда народ много знает, им трудно управлять.
Когда чернь начинает рассуждать – все пропало.
Вольтер (1694—1778), французский писатель, философ-просветитель.
Народники так умно рассуждают об основах своей жизни, что кажется, то, на чем они сидят, умнее того, чем они рассуждают о том.
Василий Ключевский (1841—1911), историк.
Народ у нас терпеливый, а вот люди распущенные.
Анатолий Рас (р.1939), литератор.
Король: а народ-то голый!
Уршула Зыбура (р.1952), польская поэтесса.
Кто любит народ, должен сводить его в баню.
Перефразированный Генрих Гейне (1797—1856).
Нигде, кроме России, не мог бы возникнуть подобный государственный строй, но и русский народ не стал бы таким, каков он есть, если бы он жил при другом государственном строе.
Астольф де Кюстин (1790—1857), французский публицист.
Правительство не может ни воспитывать, ни развращать народа: оно может только его устроить или расстраивать. Воспитание народа – дело правящих и образованных классов, интеллигенции.
Народ подал в отставку.
Французский политик Пьер Луи Редерер (1754—1835) об эпохе Директории (2-я половина 1790-х гг.).
Если правительство недовольно своим народом, оно должно распустить его и выбрать себе другой.
Бертольт Брехт (1898—1956), немецкий драматург.
Источник
У народа нет политических знаний у него есть смутное политическое чувство
Универсальный цитатник политика и журналиста
6000 цитат о политике, правосудии и журналистике
Если политика есть искусство возможного, то вся наша жизнь – политика.
До сих пор у нас не было сколько-нибудь представительной антологии цитат о политике и сопредельных предметах, хотя в других странах (прежде всего англоязычных) такие издания не редкость. «Универсальный цитатник. » – первая попытка подобного рода в России. Здесь в 270 тематических рубриках представлено свыше 2000 авторов – от древности до наших дней. Среди авторов преобладают политики, государственные деятели и политические мыслители.
Ораторы и люди пишущие без труда отыщут подходящую фразу, заглянув в алфавитный указатель тем и открыв нужную им страницу. Система отсылок от рубрики к рубрике позволяет расширить область поиска. При помощи указателя имен можно найти не только цитаты определенного автора или политического деятеля, но и высказывания других лиц о нем.
Большая часть иностранных цитат переведена специально для этого издания из английских, французских, немецких и польских источников.
Источники, происхождение и точная датировка наиболее известных цитат ХХ в. указываются в других моих книгах: «Русские политические цитаты от Ленина до Ельцина» (М., 1996); «Словарь современных цитат» (2-е изд. – М., 2002); «Зернистые мысли наших политиков» (3-е изд. – М., 2003). Источники цитат из античных авторов можно найти в моей книге «Мысли и изречения древних с указанием источника» (М., 2003).
В IV издании добавлено несколько новых цитат, а также уточнены и дополнены сведения об авторах.
1. Сведения об авторе даются каждый раз после цитаты, но не повторяются в пределах одной тематической рубрики. О некоторых авторах известно лишь, что они живут – или жили – в такой-то стране; в некоторых случаях не удалось достоверно выяснить даже этого.
2. Национальная и государственная принадлежность отечественных авторов не указывается. Если об авторе сказано просто: «политик», «журналист», «писатель» и т.д., речь всегда идет о русском, российском либо советском авторе или деятеле.
3. Настоящее имя автора, писавшего или выступавшего под псевдонимом, указывается лишь в виде исключения (обычно в тех случаях, когда псевдоним состоит из одного слова, или если автор-женщина берет мужской псевдоним). Если автор – советский политический деятель, то его наиболее известное имя нередко представляет собой партийный или литературный псевдоним в сочетании с настоящим именем и отчеством.
4. Сокращение «NN» означает «автор неизвестен».
5. Следует иметь в виду, что многие высказывания лишь приписываются тому или иному историческому деятелю; такова, например, большая часть изречений, публикуемых под именем Наполеона I.
6. Отточием в круглых скобках (. ) обозначается опущенная часть цитаты.
См. также «Реформы и реформаторы»; «Политики»; «Политика и культура»; «Политика и религия»; «Реализм и иллюзии»
Политика – не точная наука.
Отто фон Бисмарк (1815—1898), канцлер Германской империи
Политика – это биение общественного пульса.
Уэнделл Филлипс (1811—1884), американский политик-аболиционист
Политика (. ) означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государств.
Макс Вебер (1864—1920), немецкий социолог
Политика есть мощное медленное бурение твердых пластов, проводимое одновременно со страстью и холодным глазомером.
Политика – кровавый спорт.
Анайрин Беван (1897—1960), британский политик-лейборист
Политика есть продолжение войны другими средствами.
Во Нгуен Зиап (р.1911), министр обороны Северного Вьетнама
Политика это: кто получает, что получает, когда получает и как получает.
Гаролд Ласуэл (1902—1978), американский политолог
Политика: управление общественными делами ради выгоды частного лица.
Амброз Бирс (1842—1914?), американский писатель
Политика: способ добывать средства к жизни, контролируемый наиболее деградировавшей частью наших преступных элементов.
Политика – жизнетворная кровь демократии. Называть политику «грязной» – значит называть демократию «грязной».
Нелсон Рокфеллер (1908—1979), губернатор штата Нью-Йорк, вице-президент США
Политика – развлечение заурядных людей, которые в случае успеха приобретают значительность в глазах еще более заурядных людей.
Джордж Джин Нейтан (1882—1958), американский критик
Политика есть искусство отыскивать проблемы, находить их, неверно оценивать и решать их неподходящими способами.
Эрнест Бенн (1875—1954), английский издатель и экономист
Политика – это хорошо смазанная машина, которая производит трение.
Из книги Э. Маккензи «14 000 фраз. »
Политика – это искусство управлять людьми, обманывая их.
Исаак Дизраэли (1766—1848), английский писатель, отец Бенджамина Дизраэли
Политика, каким бы ни было ее кредо, на практике есть систематическая организация ненависти.
Генри Брукс Адамс (1838—1918), американский историк
Большая политика – это всего лишь здравый смысл, примененный к большим делам.
Наполеон I (1769—1821), французский император
Какой смысл имеет сейчас судьба? Политика – вот судьба!
Наполеон I в беседе с Гёте
История – это политика, которую уже нельзя исправить. Политика – это история, которую еще можно исправить.
Зигмунд Графф (1898—1979), немецкий писатель
Если вы лжете людям, чтобы получить их деньги, – это мошенничество. Если вы лжете людям, чтобы получить их голоса, – это политика.
Из книги Э. Маккензи «14 000 фраз. »
Говорят, что политика – вторая древнейшая профессия. Но я пришел к выводу, что у нее гораздо больше общего с первой.
Рональд Рейган (р.1911), президент США
Политика – не призвание и даже не профессия; это неизлечимый недуг.
Джозеф Тейлор Робинсон (1872—1937), губернатор Арканзаса, сенатор
В политике прямая линия – кратчайшее расстояние между двумя несчастьями.
Джеймс Джефри Рош (1816?—1875), американский журналист
В политике, как и в грамматике, ошибка, которую совершают все, провозглашается правилом.
Андре Мальро (1901—1976), французский писатель
В политике ни к чему не следует относиться трагически и ко всему следует относиться серьезно.
Адольф Тьер (1797—1877), французский историк и политик
В политике то, что начинается страхом, кончается обычно безумием.
Сэмюэл Кольридж (1772—1834), английский поэт
Источник
Научная электронная библиотека
4.5. Политические эмоции и чувства
У народа нет политических знаний, у него есть смутное политическое чувство.
Альфонс де Ламартин
В политике роль эмоций переоценить невозможно. Страх и радость, удивление и ненависть, зависть и корысть, солидарность и соперничество – все эти и другие эмоции и чувства не просто сопровождают политику, но непосредственно становятся ее движущими силами. Будучи проявлением потребностей человека, эмоции оказываются одним из важнейших механизмов мотивации политической деятельности и действий.
Политические эмоции – это форма чувственного, обычно неосознанного, но достаточно продуктивного отражения человеком процессов и явлений окружающей политической реальности в виде аффективных оценок и реакций [154].
Как известно, в психологии обычно выделяют три основных аспекта эмоций: физиологические механизмы эмоций, эмоциональная экспрессия и эмоция как результат оценки ситуации (например, степень достижения цели, величины, характера расхождения между желаемым и достигнутым). Соответственно в каждой теории эмоций делается акцент на одном из этих аспектов [74].
В плане политической психологии особая роль принадлежит эмоции как результату оценки ситуации. Здесь нужно иметь в виду не просто анализ внешних условий, а скорее оценивание индивидом возможностей удовлетворения своих потребностей, которые зависят как от внутренних условий, так и от политической ситуации. С точки зрения такого – когнитивно-оценочного – подхода, эмоциональное переживание вырастает из непрерывного, оцениваемого взаимодействия человека со средой, и в частности – с реальной политической ситуацией. Р. Лазарус подчеркивает, что такая оценка зачастую происходит неосознанно. Когда у вас уже есть опыт, увязывающий эмоции с той или иной конкретной политической ситуацией, – вам уже не нужно особо обследовать эту ситуацию, чтобы ее понять.
К. Левин в 1954 г. на основе многочисленных фактов констатировал, что подверженность познавательного материала влиянию эмоций определяется его структурированностью: чем более «расплывчатым» является поле восприятия, тем больше его подверженность влиянию эмоций. По мнению Я. Рейковского, «отношения между политическими событиями, причинные связи между факторами идеологической, социальной, экономической природы настолько сложны, что постижение их в целом превышает возможности дилетанта… Такое положение способствует доминирующему эмоциональному отношению к тем или иным событиям» [197].
Современный российский политический процесс изобилует примерами воздействия эмоций на политику. Достаточно вспомнить такие эпизоды, как схватки союзного и российского руководства в 1990 году, поведение членов ГКЧП перед телекамерами в августе 1991 года, заседание парламента, амнистировавшего участников августовского путча и переговоры премьер-министра В.С. Черномырдина с чеченскими террористами, захватившими в 1995 году в г. Буденновске больницу и более полутора тысяч заложников. Были и примеры «странных эмоций». Трудно было объяснить странное поведение толпы перед зданием Белого дома в Москве в тот момент, когда по нему был открыт огонь из танков: люди не расходились, как будто не понимали серьезности происходящего и присутствовали на спектакле. Такая утрата чувства риска свидетельствует об эмоциональной патологии, ставшей результатом воздействия сильных политических стимулов [251].
В эмоциональной сфере человека особое место принадлежит настроениям и чувствам.
Политическое настроение – это более или менее устойчивое, продолжительное, без определенной интенции эмоциональное состояние человека, окрашивающее в течение некоторого времени его переживания, связанные с восприятием политической ситуации, общественно-политических процессов и явлений. По сути, это тот эмоционально-оценочный показатель вовлеченности населения в политику, который демонстрирует уровень его адаптированности к существующему режиму и господствующим ценностям.
Выражая определенное эмоционально-психологическое состояние людей, настроения могут порождать самые разнообразные, в том числе противоположные по направленности политические движения, усиливать спонтанность и импульсивность действий субъектов, изменять психологическую сплоченность групп и населения в целом. Еще Аристотель, отмечая условия успешного правления, писал, что правителям «. нужно знать настроения лиц, поднимающих восстания, . чем собственно начинаются политические смуты и распри». Н. Макиавелли также указывал на негативный аспект их существования, подчеркивая при этом, что различия настроений выступают основной причиной «всех неурядиц, происходящих в государстве».
Однако чувства массового протеста, отрицательная для государства экзальтация или паника только частично характеризуют роль настроений в политике. Помимо негативных последствий настроения могут обладать и нейтральным (например, состояние апатии, свидетельствующей о снижении притязаний к власти) и положительным значением (люди могут испытывать энтузиазм в результате призывов властей, предвкушения своей близкой победы на выборах, героизировать свои чувства, сопротивляясь врагу, и т.д.).
С содержательной точки зрения настроения представляют собой определенное состояние нервно-психического напряжения, сигнальную реакцию, выражающую ту или иную степень несовпадения человеческих потребностей и притязаний с конкретными возможностями людей и условиями их жизни и деятельности. Короче говоря, такое состояние выражает психологическую удовлетворенность или неудовлетворенность социально-политическими условиями, способствующими или препятствующими достижению целей.
Благодаря своему характеру настроения целиком и полностью зависят как от внешних условий (когда, например, человеческие притязания резко спадают в результате изменения ситуации, не полностью удовлетворившей их или заставившей людей понять всю беспочвенность притязаний), так и от состояния самого субъекта. В последнем случае люди могут не снижать интенсивность своих надежд даже в результате множественных неудач. Они могут отрицать даже явные причины неуспеха, продолжая верить и добиваться своих целей. Политические настроения в таком случае становятся мощным источником политической воли, которая стремится достичь определенных целей даже вопреки реальному положению вещей. Причем интенсивность настроений значительно увеличивается, если люди преследуют цели, соответствующие их внутренним убеждениям и характеризующие позиции, которыми они никогда не поступятся [192].
Различают настроения, выражающие идеальные требования людей к власти (например, демонстрирующие, как должен вести себя лидер или режим в целом) и настроения как реально складывающиеся психологические состояния, характеризующие то или иное отношение людей к различным аспектам политики. При этом и те и другие могут создавать некий фон в политической системе, а могут и определять те или иные действия разнообразных субъектов.
Обычно настроения формируются в рамках определенного цикла, включающего стадии:
– зарождения (фиксирующего существующее брожение, смутное недовольство людей, ощущение ими дискомфорта от тех или иных явлений);
– поворота (когда чувства кристаллизуются и рационализируются в определенных политических образах и требованиях);
– подъема (характеризующего достижение той степени усиления чувств, которая требует немедленного разрешения);
– отлива (выражающего эмоциональный спад, возникающий в результате разрешения настроений) [по: 192].
Повторяясь, этот цикл придает динамике настроений вид синусоиды: за подъемом ожиданий следует разочарование, затем упадок снова сменяется подъемом и т.д.
Понимая важность настроений, политические режимы пытаются не только прогнозировать их динамику, но и управлять ими. Инициирование нужных властям настроений чаще всего осуществляется при помощи сложных манипуляций, специфического информирования и дезинформации населения. Например, власти нередко создают «климат завышенных ожиданий», демонстрируя искренность взаимоотношений с населением, или поощряют распространение мифов, создающих у общественности нужные им политические образы. Особенно ярко стремление использовать настроения в своих политических целях наблюдается во время выборов, когда обещания партий и лидеров нередко переходят все рамки реально возможного. Еще более разнообразны и противоречивы настроения в переходных условиях. Здесь в них объединяются не только надежды на лучшее будущее, но и негативизм, ностальгия по прошлому и другие разноречивые чувства и эмоции.
Политические чувства – устойчивые эмоциональные отношения человека к политическим процессам и явлениям, высший продукт развития эмоциональных процессов в общественных условиях. К числу наиболее характерных чувств с точки зрения политико-психологического анализа, относится чувство патриотизма. Патриотизм – это морально-политическое чувство, содержанием которого является любовь к Отечеству и готовность подчинить его интересам свои частные интересы; это особое эмоциональное переживание своей принадлежности к стране и своему гражданству, языку, традициям.
Русский философ И. Ильин подчеркивает, что патриотизм есть чувство любви к Родине и, как и всякое чувство, оно своими корнями уходит в сферу бессознательного. «Патриотизм, как состояние радостной любви и вдохновенного творчества, есть состояние духовное: и потому он может возникнуть только в порядке автономии (свободы), – в личности, на подлинном и предметном духовном опыте. Всякое извне идущее предписание может помешать этому опыту или привести к злосчастной ситуации. Любовь возникает «сама», в легкой и естественной предметной радости, побеждающей и умиляющей душу. Эта свободная предметная радость или осеняет человека, – и тогда он становится живым органом любимого предмета и не тяготится этим, а радуется своему счастью, или она минует его душу, – и тогда помочь ему может только такое жизненное потрясение, которое раскроет в нем источники духовного опыта и любви [76].
В то же время чувство патриотизма, как и любое нравственное чувство, воспитывается и приобретает вполне осознанные черты, позволяющие человеку ставить цели, соответствующие ценностям любви к Отечеству. Это чувство приобретается во взаимосвязи с национальными чувствами и национальным самосознанием.
Особо следует подчеркнуть, что именно чувства (наряду с мышлением) являются важнейшим объектом манипуляции. Чувства более подвижны и податливы, и если их, как выразился С. Кара-Мурза, удается «растрепать», то и мышление оказывается более уязвимым для манипуляции. Дело в том, что чувственная ступень отражения к внешнему миру стоит ближе, чем мышление, следовательно, и реагирует она быстрее, непосредственнее. Как считают сторонники социодинамики культуры, «толпу убеждают не доводами, а эмоциями» [142]. Кроме того, в области чувств легче создать «цепную реакцию» – заражение, эпидемию чувств.
По мнению С. Кара-Мурзы, общей принципиальной установкой в манипуляции сознанием является предварительное раскачивание» эмоциональной сферы». Главным средством для этого служит создание или использование кризиса аномальной ситуации, оказывающей сильное воздействие на чувства. Это может террористический акт, религиозный или национальный конфликт, резкое обеднение больших групп населения, крупный политический скандал и т.п.
Особенно легко возбудить те чувства, которые в обыденной морали считаются предосудительными: страх, зависть, ненависть, самодовольство. Вырвавшись из-под власти сознания, они хуже всего поддаются самоконтролю и проявляются особенно бурно. Менее бурно, но зато более устойчиво проявляются чувства благородные, которые опираются на традиционные положительные оценки.
Едва ли не главным чувством, которое шире всего эксплуатируется в манипуляции сознанием, является страх. Есть даже такая формула: «общество, подверженное влиянию неадекватного страха, утрачивает общий разум». Поскольку страх – фундаментальный фактор, определяющий поведение человека, он всегда используется как инструмент управления [86].
Различают страх реальный и иллюзорный. Реальный страх может быть чрезмерным, и тогда он вреден в той мере, в какой искажает опасность. Иллюзорный же страх, невротический, не сигнализирует о реальной опасности, а создается в воображении.
В советский период среди населения нашей страны активно эксплуатировался так называемый «западный страх», или «страх западной культуры». В странах запада не менее интенсивно эксплуатировались страхи холодной войны (страх перед угрозой развязывания войны Советским Союзом против США и других стран Запада, ядерный страх и т.п.), которые были направлены на создание образа врага. Для современной России актуальным стал разработанный на Западе страх терроризма как эффективное средство манипуляции сознанием. В последнее время, в связи событиями на Украине, возвращением Крыма в состав Российской Федерации, западные политики и политтехнологи попытались навеять страх на Россию, вводя против нее всевозможные санкции. Правда, ожидаемого эффекта это не вызвало.
Источник