Абстрактное мышление
Способность к абстрактному мышлению — один из существенных, конституирующих признаков сознания, понимаемого как высшая форма отражения действительности, присущая человеку, В процессе мышления человек формирует образы и оперирует ими.
В отличие от психологии, где под образом обычно понимают чувственно-наглядное отражение действительности, понятие образ в гносеологии означает результат познавательной деятельности независимо от его формы, то есть не только наглядные, но и абстрактные образы (понятия, формулы, теории и т. п.).
Мышление человека протекает на двух основных уровнях, обладающих относительной самостоятельностью и вместе с тем тесно взаимодействующих между собой: это — уровень живого созерцания и уровень абстрактного мышления 1 . На уровне живого созерцания (синоним: чувственный уровень познания) индивид оперирует чувственными образами, в которых непосредственно дан предмет в его внешних (по отношению к индивиду) отношениях и связях. Чувственный характер созерцания, как отмечал Кант, заключается в том, что он содержит в себе способ, каким предмет воздействует на нас 2 .
1 ( В философской и психологической литературе встречается двоякое употребление термина «мышление». Во-первых, под ним понимают абстрактное, понятийное мышление как высший уровень отражения, во-вторых, решение задач посредством оперирования образами независимо от формы последних. В брошюре в первом смысле будет использоваться словосочетание «абстрактное мышление», во втором — термин «мышление».)
2 ( См.: Кант И. Соч. В 6-ти т., т. 3. М., Мысль, 1964, с. 55.)
Вопреки широко распространенному взгляду, чувственные образы не только служат исходным пунктом мышления. Они участвуют в самом процессе мышления на уровне живого созерцания, Еще Ф. Энгельс отмечал 1 , и правильность этого подтверждена исследованиями последнего времени 2 , что нам общи с животными асе виды рассудочной деятельности. К ним Ф. Энгельс относил индукцию, дедукцию, анализ, синтез и даже эксперимент. Животное использует эти способы при оперировании непосредственно предметами, а на высшей ступени интеллектуального развития животных и их наглядными образами.
1 ( См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 537.)
2 ( См.: Крушинский Л. В. Биологические основы рассудочной деятельности. Изд-во Моск. ун-та, 1977.)
Человек также решает многие задачи, оперируя наглядными образами, то есть на уровне живого созерцания. Нельзя не согласиться с мнением американского психолога и специалиста в области эстетики Р. Арнхейма, который на основе анализа поведенческих актов человека, базирующихся на зрительных образах, пришел к выводу: «Во всех этих случаях элементы проблемной ситуации меняются, перестраиваются и трансформируются, вводятся новые функции и вскрываются новые взаимосвязи. Такие операции, если их предпринимать с целью прийти к решению, составляют то, что называется мышлением» 1 . Значение наглядно-образного мышления подчеркивается и многими советскими психологами. «Такие понятия, как визуальное мышление,- пишет советский психолог В. П. Зинченко,- отнюдь не являются метафорой» 2 .
1 ( Арнхейм Р. Визуальное мышление.- В сб.: Зрительные образы: феноменология и эксперимент. Душанбе, 1971, с. 4.)
2 ( Зинченко В. П. Продуктивное восприятие.- Вопросы психологии, 1971, № 6, с. 41.)
В реальном познавательном процессе у взрослого человека решение задач на уровне живого созерцания не изолировано от деятельности абстрактного мышления. Живое созерцание и абстрактное мышление — это различные уровни единого мыслительного процесса, и лишь в меру относительной их взаимной самостоятельности можно говорить о решении человеком той или иной задачи только посредством чувственных образов.
Оперирование чувственно-наглядными образами не нуждается в языке. Это относится к зачаткам наглядного мышления у животных, к допонятийному мышлению ребенка и в той мере (но только в той мере), в которой наглядно-образное мышление относительно самостоятельно — и к взрослому человеку. Во всех этих случаях можно говорить о несловесном, наглядно-образом мышлении.
Возможности такого мышления, несмотря на его огромную роль, весьма ограничены. Прежде всего анализаторная система человека ограничена конечной совокупностью модальностей (видов ощущений). За их пределами остаются многие свойства вещей (например, напряженность электростатического поля, уровень радиации и т. п.). Далее, для ощущения имеются пороги чувствительности и различения. То, что находится за этими порогами, для чувственного познания не существует. Особенно важно, что, как правило, внутренняя, существенная сторона вещей в принципе не может быть представлена на уровне живого созерцания.
Обратимся теперь к уровню абстрактного мышления. Оно оперирует абстрактными образами — понятиями; суждениями, теориями. Между этими образами и предметами,, а также между ними и чувственными образами наглядного сходства не существует. Понятие «наглядно» индивиду не дано. Ему чувственно дана прежде всего словесная, знаковая форма абстрактного образа. Чувственно в сознании субъекта имеется не образ предмета, а образ знака, точнее, предмета, выполняющего функцию знака (например, акустический, звуковой образ слова). На этом образе сознание либо вообще не сосредоточивается, либо фокусируется в слабой степени. Опять-таки индивид не воспринимает никакого наглядного сходства между образами знака и чувственным образом предмета.
Абстрактный образ есть сложная иерархическая система со многими ярусами, между которыми имеются многообразные отношения типа род-вид, вид-вид и др. Понятия невысокого уровня общности не утрачивают своей связи с чувственными образами. Это не значит, что индивид образы всегда имеет в сфере внимания. Однако он может к ним обратиться, если этого требует познавательная ситуация. Когда задача неразрешима при оперировании только абстракциями, то она подчас решается путем привлечения наглядных образов. В этом непрерывном взаимодействии между чувственным и логическим уровнями заключается рациональный смысл известного философского положения о том, что мысли без созерцания пусты, а созерцания без понятий слепы.
Не следует думать, что это взаимодействие происходит лишь в процессе абстрактного мышления, что в самом абстрактном образе, в понятии никаких следов чувственности нет. В действительности сам абстрактный образ хотя он есть результат процесса отражения, тоже является процессом. В него могут включаться — даже у одного индивида — в зависимости от конкретной ситуации различные чувственные образования. Тем более у различных индивидов посредством одинакового внешнего знака, участвующего выключаются нижележащие абстракции, а также их чувственная абстрактные образы. Это значит, что даже если они тождественны внутри верхнего иерархического слоя, то они все же могут быть различными в их интерпретации через нижележащие понятия и в конечном счете через чувственную подоснову. Образ есть, так сказать, пульсирующее образование: в него то включаются, то из него в коммуникации, как правило, представлены различные абстподоснова.
Абстрактное мышление содержит неограниченные возможности познания Мира. Человек может понять, то есть выразить в понятиях чувственно нефиксируемые стороны реальности.
Живое созерцание органически связано с повседневным опытом человека. Для наглядного мышления существуют непреодолимые познавательные границы. Абстрактное мышление на основе практической деятельности преодолевает эти узкие границы. Оно способно проникнуть в микромир и мегамир, оперировать любыми (в том числе бесконечно малыми и бесконечно большими) областями пространства, расстояниями, скоростями, массами и т. д. Оно формулирует законы, распространяя их на бесконечные классы явлений. Абстрактное мышление в возможности отражает мир универсально (разумеется, на основе практической деятельности и в меру универсальности последней). Оно оперирует абстрактными образами, которые чувственно в сознании не даны и в силу этого не могут существовать вне специальных данных сознанию знаков, вне языка. Понятийное мышление есть мышление языковое, вербальное.
Перейдем к рассмотрению соотношения абстрактного образа и языкового знака.
Источник
../../Онтология субъективного 1. Структура и свойства сферы субъективного 1.3.Строение сферы субъективного: чувственные образы и представления
Наша задача в данном и последующем разделах: выделить основные типы субъективных явлений и определить их взаимные отношения.
Анализ строения сферы субъективного разумно начать с описания наиболее очевидного, бесспорного ее содержания. Таковым, несомненно, является «сенсорная» составляющая субъективного, т.е. переживаемые чувственные образы и ощущения различных модальностей, представляющие в субъективной форме «внешний мир».
Основные свойства ощущений и образов — это целостность (в совокупности они образуют единое «перцептивное поле»), качественная определенность и разнородность, а также более или менее точная локализация в субъективном пространстве и времени. Последнее означает, что ощущения и образы — это ряд субъективных «событий», постоянно сменяющих друг друга, т.е. форма существования ощущений и образов — это временной «поток» переживаний.
За пределами сенсорных феноменов мы обнаруживаем представления — умственные (ментальные) образы, которые являются более или менее полным подобием сенсорных образов (по содержанию), но возникают в отсутствии сенсорной стимуляции.
Представления разделяются на представления памяти и представления воображения. Кроме того, представления можно разделить на конкретные и абстрактные. Конкретные представления (представления о конкретных предметах) явно обнаруживают родственность чувственным сенсорным образам — прежде всего своим содержанием. Содержательно конкретные представления — это либо непосредственные копии сенсорных образов (представления памяти), либо являются рекомбинациями последних (представления воображения). Однако по форме своего переживания они существенно отличаются от сенсорных образов: видение предмета и воспоминание о нем — далеко не одно и то же.
Специальные психологические эксперименты показывают, что в некоторых ситуациях испытуемый способен перепутать околопороговую сенсорную стимуляцию со своими собственными воображаемыми представлениями (122). Эти исследования вроде бы подтверждают теорию, предложенную еще Д. Юмом, согласно которой представления есть просто ослабленные чувственные образы. Если принять в качестве первого приближения эту теорию за основу, то необходимо также иметь в виду, что представления отличаются от чувственных образов, по-видимому, не только интенсивностью, но также они изначально обладают различным смыслом. Как правило, за исключением особых ситуаций, мы изначально знаем с чем мы имеем дело: с восприятием, воспоминанием или фантазией. В противном случае мы бы постоянно путали слабые ощущения с собственными представлениями.
Абстрактные представления отличаются от конкретных отсутствием части чувственных качеств, имеющихся у сенсорных образов и конкретных представлений. Например, мы можем вообразить движение без движущегося объекта, т.е. без представления его цвета, формы, положения, можем представить цвет без формы или представить, например, «треугольник вообще», без конкретизации его размеров и величины углов и т.д. (Как известно, Дж. Беркли считал, что все это невозможно и что никаких абстрактных представлений не существует (17). Когда мы представляем «треугольник вообще», полагал он, мы на самом деле представляем вполне конкретный треугольник, который, однако, используется нами как представитель класса треугольников вообще. Однако эта точка зрения — не более чем недоразумение. Существуют не только абстрактные представления, но даже абстрактные сенсорные образы. Так, пользуясь «периферийным зрением», мы можем непосредственно увидеть движение без восприятия формы и цвета движущегося объекта, увидеть цвет без формы и т.п. Аналогичные случаи восприятия отдельных изолированных чувственных качеств (например, движения «в чистом виде») наблюдаются также в патологии (62)).
Одно из характерных свойств представлений, как конкретных, так и абстрактных, — это их «неопределенность», «смутность». Например, вспоминая лицо знакомого человека, я как бы вижу перед собой его облик, узнаю его, но, тем не менее, не могу в точности описать форму носа, подбородка, цвет волос и т.д. Что я имею в данном случае: представление смутное само по себе или же неспособность точно описать вполне определенный «в себе» ментальный образ? Представляется более реалистичным признать, что если я что-то ощущаю как «смутное» (будь то представление или сенсорный образ), то оно таковым на самом деле и является. То есть смутность — это собственное свойство самих переживаний, в частности, почти всех представлений. Если бы это было не так, то нам пришлось бы признать, что представления и чувственные образы даны нам как-то опосредованно, т.е. потребовалось бы ввести образы образов и представления представлений. Отметим также, что существуют и вполне четкие, определенные представления — так называемые «эйдетические образы».
Рассматривая природу представлений, следует обратить внимание на следующее обстоятельство. Хотя представление переживается нами как некий редуцированный образ, тем не менее, для самого субъекта, этот редуцированный образ, по существу, выполняет функцию полноценного образа. Когда я воображаю знакомое мне лицо, я реально переживаю нечто смутное и неопределенное, в лучшем случае лишь отдаленно напоминающее данное лицо. Однако этот редуцированный образ мыслится мною как полный аналог
чувственно переживаемого лица (поскольку я воображаю именно данное лицо, а не его смутное подобие). Это означает, что представления — это, по большей части, некие символы, которые «означают» нечто отличное от того, чем они сами по себе конкретно являются. Они как бы указывают на полноценный чувственный образ — прототип данного представления, не воспроизводя этот прототип полностью. Это как бы «осколок» или «бледное подобие» сенсорного образа, которое, однако, имеет для нас смысл полноценного образа. С другой стороны, мы отдаем себе также и отчет в том, что переживаемое нами — это именно нечто воображаемое, а не продукт сенсорного восприятия.
Эта «символическая» природа представлений дает некоторым авторам (например, Г. Райлу (148)) повод утверждать, что представления вообще лишены всякого чувственного содержания, что, представляя что-либо, мы вообще ничего не ощущаем. Действительно, когда я представляю себе зеленый лист, я ничего зеленого непосредственно не вижу (но это не означает, что и другие люди также ничего не видят в подобной ситуации — все, видимо, зависит от способности субъекта к визуализации). Но, тем не менее, что-то неопределенное, какую-то неопределенную, лишенную всякой цветности форму я в этом случае ощущаю. Этот неопределенный образ, однако, имеет для меня смысл образа «зеленого листа», не являясь по существу таковым.
Итак, представления отличаются от сенсорных образов в основном меньшей интенсивностью переживания, смутностью, а также, в случае абстрактных представлений, отсутствием части чувственных качеств (таких как цвет, форма, размер, ориентация в пространстве и т.п.). Мы можем переживать изолированно отдельные компоненты, свойства или стороны воображаемого предмета, например, только форму или цвет. (К примеру, если мы переживаем «треугольник вообще», мы переживаем изолированно свойство «неопределенной треугольности», т.е. здесь имеет место переживание изолированного неопределенного свойства). Но, вместе с тем, также как и сенсорные образы, представления локализованы в субъективном пространстве и времени (хотя эта локализация также может быть смутной, приближенной). Следовательно, представления также возникают и исчезают, образуют временной поток переживаний.
К числу наиболее важных формальных свойств сферы чувственного можно отнести качественный характер различий между чувственными модальностями и чувственными качествами внутри модальностей. А. Бергсон вообще полагал, что всякие различия внутри субъективной сферы носят качественный характер (14). Эта точка зрения, однако, представляется преувеличением. Достаточно успешное использование математических методов в психологии, в частности, методов субъективного шкалирования, заставляет признать, что наряду с качественными различиями в сфере субъективного присутствуют и чисто количественные различия, например, различия в интенсивности ощущений одного чувственного качества.
Заметим, что «качественность», качественная разнородность — это свойство лишь чувственной составляющей сферы субъективного, но, как мы увидим далее, не смысловой ее составляющей. Смыслы как таковые лишены качеств: идея «красного» не красна, идея «холодного» не холодна и т.д.
Если содержание сферы субъективного можно в целом охарактеризовать как «знание» или «информацию», то качества сами по себе не есть ни «знание», ни «информация», а являются лишь, по всей видимости, весьма произвольной формой представленности информации.
Во Введении мы отмечали, что «качества» в последнее время стали объектом пристального изучения со стороны философов, психологов и физиологов. Более всего обсуждаются два вопроса: 1. Каким образом мозг способен «порождать» качества (241, 327, 328)? 2. Вопрос о возможности «редукции» качеств к каким-либо другим психическим или иным явлениям 280, 241).
Острота первого вопроса связана с тем твердо установленным физиологами обстоятельством, что нервные процессы, связанные с психическими процессами восприятия в различных сенсорных модальностях (зрение, слух и т.п.), качественно однородны (т.е. везде используется один и тот же принцип кодирования информации, во всех отделах мозга генерируются совершенно стандартные потенциалы действия, используются одни и те же идентичные по химическому составу медиаторы и т.п. — независимо от того, с какой сенсорной модальностью мы имеем дело). Каким же образом, в таком случае, возникает качественное различие ощущений в различных модальностях, а также различие сенсорных качеств внутри каждой отдельной модальности? Проблема усугубляется еще и тем, что даже если бы мы нашли качественно разнородные физиологические процессы в нервных субстратах, отвечающих за модально-специфическое восприятие, то это не приблизило бы нас к решению проблемы происхождения качеств. Дело в том, что физическая картина мира, к которой, в конечном счете, апеллирует физиология, вообще не содержит в себе никаких качеств, которые можно было бы сопоставить с сенсорными качествами. Один из основных принципов физического подхода к описанию реальности — это принцип сведения любых качественных различий к количественным. В результате единственным физическим содержанием объективной реальности оказывается (в идеале) пространственно-временная структура. Качествам, таким образом, нет место не только в физиологии, но и в физике.
Детальный анализ затронутого комплекса вопросов возможен лишь в рамках обсуждения общих подходов к решению психофизиологической проблемы, что выходит за рамки темы данной главы (см.: гл. 5). Заметим лишь, что простейшим и наиболее убедительным решением этой проблемы будет утверждение: мозг (его нейрофизиологический его аппарат, по крайней мере) и не является ни каком смысле «производителем» качеств — поскольку психика (субъективность) не является только лишь функцией нейрональных процессов. Существование сенсорных «качеств» предполагает, как минимум, неполноту существующей физической картины мира: физика не полна (не является «теорией всего»), поскольку не учитывает существование сенсорных качеств, которые также реально существуют, входят в состав того, что мы называем «реальность».
Здесь мы переходим ко второму вопросу о «нередуцируемости» качеств. Есть основания думать, что качества — это совершенно специфические явления, которые невозможно объяснить ни с точки зрения современной физики, ни с точки зрения физиологии, ни с точки зрения культурно-социального подхода. Нередуцируемость качеств современные исследователи обосновывают с помощью различных мысленных экспериментов («инверсированный спектр» (317), «Мэри — исследователь цвета, живущая в «черно-белой комнате» (280) и т.п.). Эти эксперименты призваны показать, что никакая мыслимая косвенная информация не способна заменить прямое переживание цветовых ощущений (а, следовательно, и ощущений других сенсорных модальностей). Например, можно стать крупным специалистом по изучению цвета (как Мэри из примера Ф. Джексона), не видя никогда реальных цветов, кроме черного и белого (Мэри живет в «черно-белой комнате» и не может оттуда выйти). Все эти знания о цвете, однако, не заменят прямого восприятия цвета (Мэри откроет что-то новое для себя, когда выйдет наружу и увидит реальные цвета).
Нередуцируемость качеств — важный факт, свидетельствующий о невозможности элиминации сферы субъективного, факт, указывающий на реальное существование сферы приватных чувственных феноменов, обладающих своеобразными свойствами, необъяснимыми с позиций современной физики, химии, физиологии или социальных наук.
Источник