Эмоциональный концепт страх в русской языковой картине мира
Эмоциональный концепт страх в русской языковой картине мира
Примечательной чертой проводимых в настоящее время лингвистических исследований является внимание к человеческому фактору в языке. Одним из проявлений этого исследовательского направления является изучение слов со значением элементов психической жизни человека – эмоциональных состояний и переживаний, настроений, ощущений, желаний и пр., сочетаемость которых в значительной степени основывается на различных образных представлениях, метафоре.
До недавнего времени внутренний мир человека занимал психиатров, философов, поэтов, но в меньшей степени интересовал лингвистов. Интерес к группе слов, обозначающих эмоции, намечается еще в работах таких видных отечественных языковедов, как , . Приблизительно с 60-70-х годов ХХ века, с возникновением современной лингвистической семантики, появляются первые попытки системного лексикографического описания эмоциональной лексики. Исследованию эмоций и их отражению в языке посвящены работы , , и др.
Предметом рассмотрения в данной статье является анализ эмоционального концепта страх в русской языковой картине мира.
Эмоции как специфическая форма человеческого отношения к миру занимают одно из центральных мест в языковой картине мира. При описании эмоциональных концептов исследователь объективно сталкивается с рядом трудностей. Эмоции – одна из наиболее сложно организованных систем человека. Как известно, сами эмоции недоступны непосредственному человеческому наблюдению. В этом отношении они подобны другим внутренним состояниям человека, например, ментальным. Однако в отличие от ментальных состояний, которые вербализуются достаточно легко, эмоциональные состояния перевести в слова значительно сложнее. Слову, обозначающему эмоцию, почти невозможно дать прямое лексикографическое толкование. По замечанию , дифференциация аффектов усложняется также тем, что самоанализ, осознание своего психического состояния может иметь место только спустя промежуток времени, когда с помощью интеллекта постигается причина, предмет эмоции, суть объективного отношения к предмету, вызвавшему эту эмоциональную реакцию. Эмоция дифференцируется в стадии зарождения или в стадии остывания, а в своем апогее разнородные аффекты сближаются, «подобно тому как ярко пылающее пламя слепит нас всегда одинаково, а загорающийся огонек или угасание огня многокрасочно и богато оттенками». Отсюда следует такая особенность, как синкретизм исконной семантики, свойственной словам, обозначающим эмоции, сравн, к примеру, значения др.-исл. harmr ‘печаль’, ‘горе, боль’; греч. στυγός ‘ужас’, ‘отвращение’, ‘холод’ [1, с. 63].
Эмоция страха не всегда играет отрицательную роль в жизни человека. Среди функций, выполняемых страхом, прежде всего выделяют адаптивную, или социальную [2]. Суть её заключается в том, что страх мобилизует силы человека для активной деятельности, помогает предупреждать возможные ошибки и уменьшает риск стать жертвой обстоятельств, защищает, поскольку является очень сильной мотивацией для поиска безопасной среды обитания, позволяет человеку моделировать своё будущее поведение.
Эмоциональные концепты имеют более сложную структуру и более богатое содержание, чем можно предположить, исходя из классической точки зрения на эмоции. Дело в том, что обычный язык, который мы используем, когда говорим об эмоциях, может быть важным инструментом для обнаружения структуры и содержания эмоциональных концептов. Описывая состояние страха, писатели часто прибегают к сложным комплексам наименований как психических, так и физиологических признаков, сравн:
Все тихо – страх его объемлет, По нем текут и жар и хлад (Пушкин);
В животе у него перекатывало, под сердцем веяло холодом, само сердце стучало и замирало от страха перед неизвестностью (Чехов);
Он заболел – в него вошел микроб страха. Он еще жил, дружил, а микроб в нем рос, он клубился от нетерпения его сожрать…И однажды он стал больше его самого – это был огромный страх (Вайнеры).
Страх является эмоцией большой силы, которая оказывает заметное воздействие на восприятие, мышление и поведение человека, о чём свидетельствует семантика соответствующей лексемы: ‘состояние сильной тревоги, беспокойства, душевного смятения в связи с грозящей или возможной опасностью’ [3, с. 802]. Итак, страх – это неприятное чувство, которое возникает в ситуации, когда человек воспринимает или представляет нечто, что ощущает как что-то опасное для себя. Сильный страх может даже привести к смерти, сравн.: умирать от страха, испугаться до смерти. Сема интенсивности, свойственная значению лексемы страх, выявляется также в употреблении рассматриваемого имени существительного в функции наречия со значением ‘ужасно, весьма, очень’, сравн.: страх сколько ‘много, без числа, несметно, тьма, пропасть’; страх как ‘сильно, крепко, больно или упорно’: Страх, что народу было! Страх не люблю бури [4, с. 337].
Между значением слова и его сочетаемостью существует всесторонняя зависимость: семантика слова обусловливает его сочетаемостные возможности, а сочетаемость является формальным средством выражения значения.
Среди языковых выражений, содержащих в своем составе названия эмоций, выделяются, с одной стороны, симптоматические выражения, описывающие физиологическую (как правило, непосредственно наблюдаемую) реакцию человека на эмоциональное состояние: покраснеть от смущения, скривиться от отвращения и пр.; с другой стороны, метафорические выражения, отражающие не реально наблюдаемую реакцию на эмоциональное состояние, а осмысление этого состояния, его оценку говорящим: горе обрушивается на кого-либо, гнев душит и пр.
Рассмотренные симптоматические выражения с компонентом страх позволяют сделать вывод о том, что данное эмоциональное состояние характеризуется интенсивностью проявления и способно воздействовать на различные виды деятельности человека, что находит соответствующее выражение в особенностях сочетаемости рассматриваемой лексемы.
Страх влечёт за собой изменения внешности человека: лицо побледнело от страха, перекосило от страха, поседеть от страха, волосы дыбом встали. Страх закономерно описывается и как состояние внутренней дрожи: трепетать / дрожать / содрогаться от страха; сравн. также значение фразеологического оборота поджилки трясутся ‘о том, кто испытывает сильный страх’: Храбрится [Морковкин], а у самого поджилки трясутся, мурашками спину так и осыпает, только что вспомнит про здоровенный кулак и непомерную силу Алексея (Мельников-Печерский) [5, с. 329].
Страх оказывает влияние на мышление, рассудок: обезуметь от страха, себя не помнить от страха, потерять рассудок / рассудок помутился от страха.
Страх способен воздействовать на проявления речевой деятельности: язык отнялся от страха, онеметь / лишиться дара речи от страха, голос дрожит от страха.
Страх ограничивает двигательную активность человека: ноги отнялись от страха, ноги подгибаются / стали ватными от страха, прирасти к земле от страха.
Соматические выражения, описывающие проявления страха, свидетельствуют о том, что в этом состоянии человек, как правило, стремится прекратить воздействие на себя нежелательного фактора и поэтому готов спрятаться, сжаться, съёжиться и т. п.: втягивать голову в плечи, пятиться, закрывать глаза руками; сравн.: – Держись покрепче и лошадей придерживай, я сейчас выстрелю… Возница только охнул в ответ и втянул голову в плечи (Булгаков); Рядом с ним шел негр. Тетушка Ганимед зажмурила глаза и села на пол. Вернее не на пол, а на кошку (Олеша) [5, с. 14, 24, 75]. Сходная мотивация лежит в основе фразеологизма поджать хвост ‘испугавшись последствий своих действий, поступков, своего поведения и т. п., стать более осторожным, осмотрительным’: – Больно спесив Кирила Петрович! А небось поджал хвост, когда Гришка мой закричал ему: «Вон, старый пес! Долой со двора!» (Пушкин) [6, с. 329].
Поскольку качество эмоционального переживания изображается в языке преимущественно метафорически, наибольший интерес представляют метафорические выражения с компонентом страх, отражающие особенности концептуализации рассматриваемого эмоционально-психического состояния носителями языка.
В работе и [7] было предложено понятие «телесная метафора души», позволяющее идентифицировать эмоции на основе сходства симптоматики определённых физиологических и эмоциональных состояний. Соответственно, в толкование вводится компонент: душа человека чувствует нечто подобное тому, что ощущает его тело, когда человек находится в определённом физическом состоянии.
Наблюдения над языковым материалом свидетельствуют, что образ страха базируется на представлениях, связанных с холодом: страх леденит кровь, мурашки пробегают по телу, кровь в жилах стынет от страха. Также весьма показательно в этом отношении значений украинского фразеологического оборота нагнати холоду ‘напугать, внушить страх’ [8, c.12].
Метафора страх – внутренний холод с точки зрения физиологии может объясняться тем, что состояние страха сопровождается снижением тонуса мускулатуры, частоты сердцебиения, кровяного давления, оттоком крови от конечностей, что приводит к эффекту похолодания, замерзания. Реакция души на страх очень сходна с реакцией тела на холод, сравн.: Вокруг них бушевала зимняя вьюга мстительного севера, и люди падали тысячами, оцепененные страхом и холодом (Белинский).
Связь эмоционального состояния страха с представлениями о холоде и, соответственно, физическими ощущениями оцепенения, застывания, по-видимому, очень глубока. Это подтверждается, в частности, тем, что русское слово страх этимологически связано с лит. strégti ‘цепенеть, коченеть’ [9, с. 23; 10, с. 394], лтш. strégele‘сосулька’, др.-в.-нем. strac‘тугой’ [11, с.43]. Семантика слова страх формировалась, по-видимому, в направлении от синкретичного значения ‘холод’ как явления природы и физиологически определяемого болезненного состояния тела к более определённому, узкому – ‘эмоциональное переживание, аффект, сопровождающийся ощущениями холода, оцепенения’. Этимологический материал индоевропейских языков свидетельствует о том, что значения ‘холод’ и ‘связывание, сжимание, сдавление’ являются родственными: греч. κρύος ‘холод’ по происхождению связано с и.-е. ger— ‘сжимать, гнуть’, русск. мороз — с и.-е. mer— ‘связывать’ [11, с. 24]. Как известно, одной из особенностей процесса замерзания, т. е. перехода из жидкого состояния в твёрдое является замедление движения или неподвижность, сравн, к примеру, бел. диал. мерзлы ‘медлительный’: От мерзлы, хоць ты жару под ёго подсып [12, с. 75], астываць ‘долго задерживаться где-либо’ [13, c. 104].
Таким образом, холод ассоциируется с пассивностью, отсутствием положительных эмоционально-волевых проявлений, в частности – желания, стремления, сравн. значение выражения с прохладцей (делать что-либо) – ‘без большого усердия, вяло’. Поэтому представляется закономерным, что негативное эмоциональное состояние страха описывается в языке как состояние оцепенения, неподвижности: застыть от страха, страх сковал, страх приковал его к месту.
Страх может описываться в языке как живое существо, враждебное человеку, которое обладает властью над ним, подвергает его насилию: страх берет, нападает на человека, охватывает его, душит, парализует; человек борется со страхом, может победить в себе страх или поддаться страху, быть во власти страха [14, с. 566]. Сравн.: Он (страх) управляет им всегда, он подчинил его, как раба (Вайнеры). , рассматривая языковое поведение существительного страх в составе подобных метафорических выражений, считает, что за ними стоит единый мотивирующий образ: страх мыслится в виде «некоего враждебного существа, подобного гигантскому членистоногому или спруту, снабжённому жалом с парализующим веществом» [15, с. 146].
Метафорические образы, лежащие в основе описания эмоций, составляют очень весомую часть языкового сознания говорящих. Спецификой русского языкового сознания является обозначение реакции человека в ситуации переживания эмоции посредством концептов душа / сердце, которые традиционно рассматриваются как место, где локализуются эмоции, и поэтому крайне чувствительны к происходящему с человеком. В ситуации грозящей или воображаемой опасности душа / сердце могут перемещаться из нормального положения в самую дальнюю часть человеческого тела, находя временное убежище в пятках: душа в пятки ушла, сердце в пятки ушло от страха ‘кого-либо охватывает сильный страх’: И думать позабыли, что у них дочь в опасности. Я их тоже, со своей стороны, уверяю, что ничего, дескать, а у самого душа в пятки уходит (Тургенев). Сравн. также сердце опустилось / оборвалось от страха ‘кого либо неожиданно охватывает испуг, отчаяние, тревога’: Вдруг раздался страшный треск… Мною овладел страх… Сердце упало, холод пробежал по всему телу (Станюкович).
Итак, концепт страх вызывает к жизни целый ряд ярких образов, представляющих данное эмоциональное состояние. Как отмечает , чем богаче образная структура чувства, тем шире и разнообразнее набор обслуживающих его название предикатов [16, 97-98]. При этом образы, которые используются для описания страха, не являются произвольными, поскольку они мотивированы физиологией человека, соотносятся с его чувственным опытом.
Ларин, русского языка и общее языкознание: Избранные работы / Сост. , . – М.: Просвещение, 1977. – 224 с. Изард, К. Психология эмоций / К. Изард. – СПб: Питер, 2000. – 450 с. Современный толковый словарь русского языка / Российская академия наук, Институт лингвистических исследований; Гл. ред . – СПб: Норинт, 2007. – 960 с. Даль, словарь живого великорусского языка: В 4 т. – Т. 4. – М.: Русский язык, 1955. – 683 с. Акишина, и мимика в русской речи / . – М.: Русский язык, 1991. – 144 с. Фразеологический словарь русского языка / Сост.: , , ; Под ред. . – М.: Сов. Энциклопедия, 1967. – 543 с. Апресян, В. Ю., Апресян, в семантическом представлении эмоций / , . // Вопросы языкознания, 1993. – № 3. – С. 37-56. Удовиченко, iчний словник української мови: В 2т. / . – Т.2. – Киів: Вища школа, 1984. – 384 с. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т.: Пер с нем и доп. ёва / Отв. ред. . – М.: Прогресс. –Т. 3. – 1987. – 830 с. Преображенский, словарь русского языка: В 2 т. – Т.2. – М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1959. – 560 с. Маковский, мир слов и значений: Иллюзии и парадоксы в лексике и семантике / . – М.: Высшая школа,1989. – 200 с. Тураўскi слоўнiк: У 5 т. / Склад. iцкi, , I. Я. Яшкiн i iнш. – Мiнск: Навука i тэхнiка. –Т. 3. – 1984. – 311 с. Народнае слова / Пад рэд. . – Мiнск: Навука i тэхнiка, 1976. – 360 с. Учебный словарь сочетаемости слов русского языка / Институт русского языка имени ; Под ред. , . – М.: Русский язык, 1978. – 688 с. Успенский, Б. А. О вещных коннотациях абстрактных существительных / // Семиотика и информатика, 1979. – Вып. 11. – С. 134 – 150. Арутюнова, и его смысл: Логико-семантические проблемы / . – М.: Наука, 1976. – 383 с.
Предметом статьи является анализ эмоционального концепта страх в русской языковой картине мира. Анализируются внутренняя форма ключевой лексемы, выражающей данный концепт, и особенности её функционирования в русском языке.
Источник