Гегельянство
| Гегельянство |
|---|
Национальный дух
Абсолютная идея
Гегелья́нство (нем. Hegelschule : Гегельянская школа) — философское направление, опирающееся на наследие Гегеля. Зародилось в Германии в 30-х гг. XIX века и сразу разделилось на две партии, которые по аналогии с парламентскими фракциями периода Великой Французской революции были обозначены Давидом Штраусом как левое и правое гегельянство [1] .
Содержание
Правое гегельянство
Правые гегельянцы или, как их ещё называли, старогегельянцы (Габлер, Гинрихс, Гёшель, Дауб [2] , а также Кейзерлинг) занимали консервативные позиции. Они прочитывали Гегеля через призму лютеранской ортодоксии и усматривали в его учении прежде всего абсолютный идеализм. Бог (Абсолютный дух) провиденциально и последовательно раскрывает себя в истории, а государственный порядок (немецкий, прежде всего) является подлинным выражением высшей справедливости. Успех и распространение гегельянства в Германии Поппер объясняет поддержкой со стороны Прусского государства, чиновники которого контролировали немецкие университеты. Впоследствии гегелевские идеи истории как борьбы наций (конкуренции национальных духов) и восприятие войны как диалектического момента истории будет воспринято немецким национал-социализмом [3] .
Правым гегельянцам противостояли левые или, как их ещё называли, младогегельянцы.
Левое гегельянство
Господи! — И здесь религиозные идиоты.
Левые гегельянцы за основу брали диалектический метод Гегеля. Бога они мыслили пантеистически и нередко уклонялись в откровенный материализм (Карл Маркс, Людвиг Фейербах), поскольку только в природе Бог обретает конкретность, а в человеке самосознание. Отсюда антитезис применялся в том числе к государству и религии, которые воспринимались как исторические формы саморазвития человеческого духа. Левые гегельянцы были решительными радикалами в политике и вольнодумцами в религии (Бруно Бауер, Давид Штраус), которые хотя и не отрицали личности Иисуса Христа, но отвергали все чудеса, как противоречащие законам природы. Для литературного и теоретического оформления левых гегельянцев значительную роль сыграл Галлеский ежегодник по вопросам немецкой науки и искусства, издававшийся А. Руге и Т. Эхтермейером в 1838—1841 гг., а также редактируемый тем же А. Руге Немецкий ежегодник по вопросам науки и искусства (1841—1843). В конце 1841 г. берлинскими младогегельянцами основывается атеистический клуб «Свободных», куда входили, в частности, Буль, Мейен, Фаухер, с 1842 г. — братья Бруно и Эдгар Бауэры.
Русское гегельянство
Рассадником гегельянства в России стал кружок Станкевича, однако интерес к учению Гегеля носил поверхностных характер западнической моды на «европейскую философию» (прежде всего Шеллинга, но также Канта и Фихте). Первым в 1837 году познакомил кружок Станкевича с учением Гегеля был Бакунин, который воспринял его как обоснование практики бунта (антитезис мирового развития). «Радость разрушения есть творческая радость», напишет он в 1842 году в немецком левогегельянском журнале [4] . У Бакунина гегелианство воспринимается всецело, как учение об историческом бытии, о диалектике абсолютного духа в его историческом самопроявлении.
Ревностным гегельянцем на первых порах стал Белинский, хотя немецкого он не знал, а работы Гегеля в то время ещё не были переведены на русский язык. Белинский популяризовал тезис Гегеля о том, что «все действительное разумно» [5] . Имя Гегеля передавалось как «Егор Федорович» и осуществлялось шутовское поклонение его «философскому колпаку» [6] . Сам Станкевич так и не стал гегельянцем. Однако вскоре интерес к гегельянству в России угас из-за неприятия диктата всеобщего (нем. Allgemeinheit ), который принижал фактор личности в истории.
Второе дыхание гегелянство в России обрело уже в начале XX века. Самостоятельное развитие гегельянских начал мы находим в философских сочинениях Б. Н. Чичерина [7] . Известным русским гегельянцем был И. Ильин, написавший «Философию Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» (1918). В рамках советского марксизма гегельянское направление развивали Деборин [8] и Ильенков.
Первое время сочинения Гегеля были знакомы публике в пересказах. Первая статья о его философии была опубликована Редкиным в журнале «Москвитянин» за 1841 год («Обозрение гегелевой логики»). Первой из гегелевских сочинений была переведена работа по эстетике «Курс эстетики и наука изящного» (Модестов, 1860) [9] . Феноменологию духа впервые на русский язык перевел Радлов (1913), а Науки логики — Дебольским (1916).
Неогегельянство
Неогегельянство зарождается в Англии в 1865 году, после выхода в свет книги Стирлинга «Секрет Гегеля». В конце 19 века это направление получает широкое распространение и воспринимается как ответ засилье позитивизма и материализма. Его крупнейшими представителями в англоязычных странах были Т. Грин, Ф. Г. Брэдли, Дж. Ройс, Дж. Э. Мак-Таггарт [10] , а также Коллингвуд. К концу 20-х годов XX века школа абсолютного идеализма (англо-саксконское неогегельянство) прекратила своё существование, не выдержав соперничества с развившейся в Великобритании аналитической философией и с американскими прагматизмом и неореализмом. Впрочем, гегелевский метод не ушел навсегда из общественных наук, так современным англоязычным неогегельянцем можно назвать Фукуяму.
В 20 в. неогегельянство распространилось на Италию (Дж. Джентиле, Б. Кроче) [11] , Голландию и Францию (Ж. Ипполит, А. Кожев) [12] . В последнем случае гегельянство смыкается с экзистенциализмом [13] .
В 1930 году в Голландии был создан центр Неогегельянства — Международный гегелевский союз, конгрессы которого прошли в Гааге (1930), Берлине (1931) и Риме (1934). События Второй мировой войны привели к распаду союза. В 1953 году в Германии (Берлин) было создано новое гегельянское общество (нем. Hegelgesellschaft ), которое в 1983 году приобрело статус международного [14] .
Источник
Западничество. В центре внимания, также как и у славянофилов, размышления о смысле истории, необходимость определить роль русского народа
В центре внимания, также как и у славянофилов, размышления о смысле истории, необходимость определить роль русского народа. Однако, западники не выделяли русских в определённую группу народов, их идеи развивались вне церковной идеи. Россия, по их мнению. Должна была присоединиться к общественному прогрессу с помощью науки и разума.
размышления касательно истории законов
роль личности в истории
радикальные политические взгляды: необходимо практическое вмешательство в ход истории.
Прагматическое отношение к роли искусства: литература должна быть рупором социально-политических идей.
Бакунин Михаил Александрович (1814 — 1875)
Дружная семья, традиционное воспитаниеà попытка оторваться от этих корней. Кружок Станкевичаà знакомство с Герценом и Белинским. Герцен спонтирует поездку Бакунина в Берлин, где тот сближается с левыми гегельянцамиà таким образом складываются взгляды Бакунина.
«Радость разрушения есть творческая радость». Тоска по героическому деянию. Изначально романтизм Б. был окрашен религиозно, однако в его религиозности не было церковного акцента, а позже он и вовсе перешёл в атеизм.
Устремлённость к практическим свершениям определила его понимание человека: «Человечество есть Бог, вложенный в материю»; задача: «Понять землю до неба» — попытка построить Царствие Божие на земле.
Переживание проблемы собственного Яà жизнь оценивается только в служении абсолюту, который являет себя в истории. Что являет подлинного Бога? – «Дело утверждения Бога». Человек – инструмент духа, дело – реализация абсолюта в конкретной действительности. Необходима новая религия, связанная с практикой жизни.
Однако постепенно в мировоззрении Бакунина нарастает отрицание, которое в конечном итоге приводит к анархизму: «Я ищу Бога в людях, в их свободе в революции», «Революция – откровение духа», «Долой все религиозные и философские теории. Жизнь есть больше, чем мышление. Жизнь есть чудотворное осуществление истины».
Герцен Александр Иванович (1812 – 1870)
Незаконнорожденный сын помещика Яковлеваà чувство социальной ущербности. Учился в Московском ун-те на естественном факультете, занимался наукой, увлекался Шеллингом, Шиллером, образовал свой кружок. Переписка с Огарёвымà Огарёв арестован, Герцен выслан на 6 лет – становится оппозиционером власти. Уезжает в Европу, становится свидетелем революции 1848 года во Франции; заражается социализмом, в основе которого воплощение идеала в действительности. «Былое и думы»
При этом Г. начинает более критически относится к Западу – это царство торжествующего мещанского духа, где главной фигурой оказывается средний класс. Таким образом, Г. жадно ищет опорыà особое внимание к проблеме личности: человеку свойственны идеальные запросы духа, но они стоят в трагическом противоречии со слепой природой — в этом весь трагизм. Здесь мы видим идею Гегеля: цель личности – в служении абсолютному духу. По Г., история связывает природу и логику, определяет смысл самой природы; но с другой стороны движение истории определяют и деяния личности.
Г. очень сильно переживал мысль о родовой силе случайности. С одной стороны, в истории торжествует алогизм, но разумность в бытии тоже есть. Признание роли случайности разрушает религиозное чувство Г. à влияние «Сущности христианства» Фейербаха.
Но акцент у Г. остаётся на личности. Дело в том, что человека в вихре случайностей спасает нравственная самобытность. Случайности можно противопоставить этическую ценность личности. «С человеком, идущим добровольно на смерть, нечего делать: он неисправимо человек». Параллель с экзистенциализмом: человек обречён на свободу и осуществляет её через выбор. Проблематика Г. сходна с проблематикой Шопенгауэра: он чувствует расхождение между реальным бытием и нравственной сферой = дуализм бытия и ценностейà отсюда пессимизм.
Но от Гегеля Герцен идёт против Гегеля: да, история есть некое целое, но этот процесс загадочен, это слепой поток. История не имеет конечной цели.
Источник
Только в творчестве есть радость.
В истории отечественной культуры найдется немало имен, которые должно упоминать с благодарностью, и чем дальше относит их течение времени, тем важнее сохранить память о тех, кто служил ей преданно и самоотверженно, считая это своим жизненным предназначением. К числу истинных российских интеллигентов, европейски образованных и всесторонне одаренных, относится Анатолий Федорович Кони – правовед, общественный деятель, историк, критик, мемуарист, блестящий оратор и педагог. За свою долгую жизнь он много успел сделать для блага России, но особенно велика его заслуга перед русской культурой в послереволюционный период (1917-1927 гг.), когда он нашел в себе силы и мужество продолжать свое дело в голодном Петрограде, преодолевая недоверие новой власти, в условиях нарастающей социальной нестабильности. А.Ф. Кони, безусловно, принадлежит ХIХ веку – по рождению, воспитанию, образованию. Это пример универсальной личности гуманиста, подвижника, просветителя.
История собственной семьи рассказана А.Ф. Кони подробно и с любовью. В его воспоминаниях постоянно звучат слова благодарности, обращенные к родителям, которые создали для него ту атмосферу, которая способствует раскрытию творческих начал в самом раннем возрасте. Дом, постоянно посещаемый писателями, артистами, общественными деятелями, привил трепетное отношение к искусству, оставшееся на всю жизнь. Очень многое, в частности склонность к изящной словесности, юный Анатолий унаследовал от отца Ф. А. Кони (1809-1879).
Из очерка «Федор Алексеевич Кони», написанного к 100-летию со дня рождения отца, известно, что тот получил медицинское образование в Московском университете, имел диплом лекаря, но никогда не был практикующим врачом, поскольку его интересы оказались совсем в другой области. В бытность свою студентом Федор Кони пробовал себя как переводчик, и весьма удачно. Переведенные им с французского языка пьесы ставились в театре и имели успех. Видимо, это и предопределило будущее несостоявшегося лекаря: он стал драматургом и историком искусства. Водевили его отличались не только легкостью и остроумием, но и жизненностью типов, что было несомненным достоинством этих легкомысленных и непритязательных комедий. Кроме того, Ф.А. Кони было написано множество стихов, значительная часть которых положена на музыку. Другим его любимым занятием становится педагогическая работа, он преподает историю, параллельно пишет учебники, занимается историческими исследованиями. Написанная им книга «История Фридриха Великого» (1844) была высоко оценена не только в России, но и в Германии. Йенский университет присвоил ему звание доктора философии.
Но ни блеск театральной жизни, ни поприще кабинетного ученого-историка не привлекали Федора Кони так, как журналистика. «Ей посвятил он все свои силы, упорно уклоняясь от заманчивых предложений поступить на службу… Цензурные и общественные условия конца сороковых и первой половины пятидесятых годов делали положение русского журналиста крайне тяжелым, заставляя его тратить – и очень часто совершенно бесплодно – массу сил для устранения неожиданных, и нередко совершенно нелепых, цензурных препятствий». Художественно-литературных журнал «Пантеон», издаваемый им с 1840 г. (впоследствии «Репертуар и Пантеон русского и всех европейских театров»), регулярно публиковал статьи и биографические очерки об актерах, музыкантах, писателях. Большим событием в творческой жизни Ф.А. Кони было издание драматических произведений в 4-х томах (1870-1871).
«В личной жизни это был приветливый, отзывчивый и добрый человек, идеалист и романтик, испытавший благодаря этому немало горьких минут, но до гроба сохранивший доверие к людям и горячую веру в великое будущее родины», – писал об отце А.Ф. Кони.
Мать Ирина Семеновна Кони (1811-1891) была человеком творчески одаренным – в юности писала рассказы, затем поступила на сцену, где прослужила около 15 лет. Одновременно сотрудничала в «Литературной газете», опубликовала несколько повестей (под девичьей фамилией Юрьева) в журнале, издаваемом мужем. Оставив профессиональную сцену, И.С. Кони продолжала участвовать в постановке спектаклей с благотворительной целью, активно общалась с людьми театра. В спектаклях, устроенных в Петербурге Литературным фондом в 60-х годах, принимали участие в качестве актеров Тургенев, Писемский и др. известные писатели.
Не было бы ничего удивительного, если бы младший сын супругов Кони, Анатолий, родившийся в 1844 г., унаследовал страсть к писательству и сценическому искусству. Начальное образование он получил в немецкой школе при церкви св. Анны, куда был определен в 1855 г., а в 1858 г. перешел в 4 класс гимназии. Еще гимназистом он свободно читал на немецком, французском и итальянском, с интересом и пониманием слушал лекции в университетских аудиториях. Да и в родительском доме, на проходивших регулярно литературно-театральных вечерах, впитывал дух и умонастроение литературной и театральной среды.
В 1861 г. он уходит из 6 класса гимназии в университет. Может показаться странным, но юный Кони, имевший тяготение к литературе и истории, в 1861 году поступает на физико-математический факультет Петербургского университета. А после закрытия его (1862 г.) он переходит на 2 курс юридического факультета Московского университета. Окончив курс в 1865 г., он написал кандидатскую диссертацию «О праве необходимой обороны», которая по уровню своему превосходила многие другие работы и была опубликована в «Приложении к Московским университетским ведомостям». Эта честь была оказана автору очень молодому, двадцати одного года от роду. В 1866 г. Управление по делам печати усмотрело в диссертации начинающего правоведа крамольные идеи – он позволил себе говорить о праве применения необходимой обороны против государственной власти. Начавшееся преследование было, впрочем, вскоре прекращено, и оно не отразилось существенным образом на дальнейшей жизни – Кони поступил на службу коллежским секретарем. Можно сказать, что карьера юриста складывалась успешно, он быстро продвигался по служебной лестнице, занимая высокие должности, имел звание статского советника.
С 1880 г. Кони сотрудничает с журналом «Вестник Европы», с этим изданием будут связаны последующие сорок лет жизни. Первая литературная работа «Достоевский как криминалист» опубликована в 1881 г. К концу 90-х годов, оставив пост обер-прокурора, который он занимал с 1885 года, Кони начинает активную деятельность в качестве литератора, создает целую серию биографических очерков о русских писателях. Особый интерес представляет статья «Нравственный облик Пушкина». В основу ее положена речь, прочитанная Кони на торжественном заседании Академии наук, посвященном 100-летию со дня рождения поэта (опубликована в «Вестнике Европы» 1899 г., № 10). Литературная работа, труд исследователя и критика были оценены по достоинству высоко – в 1900 г. он избран почетным членом Академии наук по разряду изящной словесности; в 1901 г. был впервые награжден Академией наук Пушкинской Золотой медалью.
Революция 1917 года вернула А.Ф. Кони к активной преподавательской работе. В «Автобиографии» он вспоминал: «Октябрьская революция застала меня в звании первоприсутствующего в общем собрании кассационных департаментов сената и должности члена Медицинского совета, т.е. высшего врачебного учреждения России. Когда оба эти учреждения были упразднены, пришлось искать применения своих душевных сил, знаний и опыта долгой жизни. Поэтому я с особой готовностью откликнулся на предложение Первого и Второго Петербургского университетов занять в них кафедру учения об уголовном суде, а также Института живого слова о чтении в нем курса ораторского искусства…» (упомянутый институт просуществовал шесть лет и был закрыт в 1924 году).
То обстоятельство, что одинокий 73-летний Кони принял предложение сотрудничать в советских университетах, ни в коей мере не может быть расценено как свидетельство отношения к октябрьским событиям 1917 года в России. Вопрос о том, «принял» или «не принял» он революцию остается открытым. В той же «Автобиографии» он писал: «Несмотря на многие условия переживаемого времени, сводящие у многих всю мысль к «хлебу насущному» в буквальном смысле слова, я встретил в учащейся молодежи обоего пола несомненную жажду знания и интерес к нему, причем не раз пришлось испытывать отрадное чувство духовной связи лектора со слушателями». Этот фрагмент свидетельствует только об отношениях лектора и аудитории, о высоком профессионализме преподавателя, но не о проявлении классовых симпатий. Кони выразил готовность служить России в условиях изменившейся социально-политический обстановки, передавать свои знания молодому поколению.
Новая власть отнеслась к старому интеллигенту неоднозначно, особого доверия не оказывала, но сочла возможным использовать научный потенциал и опыт известного юриста и литератора, который являлся к тому же превосходным оратором. Правда, в 1919 году, когда Кони объявил о том, что вынужден оставить службу, так как не имеет возможности добираться до нее городским транспортом, поскольку у него обострилась болезнь ног, Комиссариат просвещения неожиданно уведомил его, что за ним будут присылать лошадь для поездок на дальние расстояния. «Оказалось, что мои слушатели обратились в Комиссариат с письменною, а затем и словесную просьбою о доставлении им возможности меня слушать предоставлением мне средства передвижения», – вспоминал он. И хотя доброжелательный Кони говорит о «трогательной необычности этого шага», но со слов его ясно, что заботились они не о старом и больном лекторе, а о себе, обеспечивая для себя возможность полноценного образования.
Интересно вспомнить, что в том же году в доме «гражданина академика» Кони производился обыск по ордеру ЧК, закончившийся тем, что были реквизированы документы, три золотые медали Академии наук, ордена, мундиры, деньги. Потом, видимо, сочли это слишком строгой мерой и реквизированное вернули.
Именно работа, как писал Кони в 1921 году, доставляет ему нравственное удовлетворение и наполняет жизнь. И он, уже старик, отдает знания и опыт всем, кто стремится их получить, движимый желанием сохранить традиции российской науки и культуры, заложенные безвозвратно ушедшим ХIХ столетием. Волна эмиграции уже уносила за рубеж лучшие умы России, но А.Ф. Кони, несмотря на свои германские корни, знание европейских языков и опыт заграничной жизни (в молодости он путешествовал по Франции, Бельгии, Италии), не помышлял об отъезде. Родина оценила верность и патриотизм ученого – в 1924 г. на общем собрании Академии наук торжественно отмечено его 80-летие, а спустя два года 82-летнему почетному академику была назначена пенсия. В 1927 г. А.Ф. Кони скончался в Ленинграде, похоронен на Волковом кладбище.
«Мне лично ничего не нужно. Я… хотел спросить вас, как отнесется правительство, если я… буду выступать с моими воспоминаниями… Людей, у которых столько на памяти, как у меня, – не очень много!» – сказал он сразу после октябрьского переворота наркому просвещения. Кони заботился о том, чтобы не было прорех в культурной памяти России, он желал сохранить преемственности культурных традиций, возможно, уже предчувствуя их неизбежный разрыв. Именно в этом он видел свой долг и надеялся, что, выступая в роли просветителя молодого поколения, охваченного духом революционного разрушения, он сумеет предотвратить трагедию утраты отечественной культуры.
«Есть имена, по отношению к которым забвение является прямой несправедливостью», – писал А.Ф. Кони в одном из очерков. Эти слова можно с полным правом отнести и к его собственному имени. Правозащитник, просветитель, педагог, литератор своим служением отечественной культуре заслужил право на благодарную память потомков. «Только в творчестве есть радость» – слова, которыми Анатолий Кони подводит итог своей многотрудной жизни.
Источник