Настроение такое что хочется умереть

Я незнаю что со мной происходит. у меня непонятки с настроением я то радуюсь то хочется умереть. у меня странные депрессии у меня смена настроения происходит где то 2 -3 раза в год это нормально. от безумной радости к самоубийству. что делать.

пол года назад я была счастлива до безумия мир светился потом я просыпаюсь утром и все. у меня депрессия я из крайности в крайность.
я просто истеричка или со мной действительно что то не так.

И.И. , возраст: 18 / 23.09.2009

Дорогая И.И., думаю, Вы просто эмоциональный человек, все, что происходит вокруг, принимаете близко к сердцу, реагируете внутри себя на малейшее дуновение ветерка, на посторонний взгляд, на все, что происходит в окружающем мире. Отсюда такая переполненность чувствами внутри Вас, эти перемены настроения. Надо уметь отделять важные события от пустяков и мелочей. Не париться из-за фигни всякой:) Безумная радость-это тоже неврастения в своем роде. Спокойно реагируйте на все, или не реагируйте вообще, если событие незначительно. Для того, чтоб выброс Вашей внутренней энергии происходил не через мысли о самоубийстве или через безумную эйфорию радости, советую вам бегать по утрам по 2-3 километра. Помогает, мозги проветривает. Попробуйте, эмоции выплеснутся, станет легче. Непонятки с настроением у всех;) И у меня. Но надо учиться контролировать свои эмоции. Иначе они совсем овладеют Вами, и тогда это будет уже диагноз. А вообще, в Вашем возрасте перепады настроения — это норма. Переизбыток энергии. Но я об этом уже писала, не буду занудно повторяться.
Желаю гармонии с собой, единственной и неповторимой.

Ирина , возраст: 22 / 23.09.2009

Солнышко мое, ну кто тебе так вот заочно скажет. что с тобой :). Возможно, болеешь, возможно. возрастное. А чтобы не прозевать серьезную болячку — срочно к доброй тете (или доброму дяде) доктору. Всех излечит-исцелит.
Не затягивай! Если есть болезнь — чем раньше захватишь, тем лучше. Если болезни нет — вздохнешь с облегчением! Успешного похода к врачу, человечек!

Елена , возраст: 52 / 23.09.2009

Мне кажется это переходный возраст. А точнее
старая жизнь уже не устраивает,а как «жить» по новому ты не представляешь.

Поэтому и такие резкие перепады настроения.
Если перепады невыносимы или слишком часты есть смысл обратиться к психологу или позвонить в тел. доверия.

У меня такое состояние длилось ровно 2 года из безумной радости и депрессию. сейчас начала новую жизнь,помог психолог

Источник

Хочу сдохнуть, как это сделать

Сдохнуть хочу, как это сделать быстрее и лучше?

Достали проблемы, одиночество? Ненавидишь себя, терзаешься внутренней болью и не видишь выхода? Не находишь понимания у родных и друзей? А может, ты совсем одинок и даже некому рассказать о том, что творится внутри? Безответная любовь, уродливая внешность, отсутствие перспектив, публичное унижение, пережитое насилие – причин наложить на себя руки множество, у каждого они свои.

Быстро и безболезненно сдохнуть – твое единственное желание, и начинается поиск того, как это сделать правильно. Никто из окружающих не подозревает о происходящем, и ты чувствуешь себя словно герой фильма или участник тайной спец операции, цель которой – покончить с собой. Приключение? Весьма сомнительное.

Аргумент No1.

Первое, о чем поговорим: кто сказал, что после удачного осуществления самого лучшего способа самоубийства, все твои печали закончатся?

Вот серьезно, откуда в твоей голове такое убеждение, что как только твое изуродованное смертью тело закопают в землю (а красиво это не бывает даже у голливудских звезд), все у тебя станет прекрасно или как минимум, никак? Кто может гарантировать, что это так? Кто-то умный с прикольной аватаркой на форуме самоубийц?

Веришь, что просто перестанешь быть? Понятное дело, «оттуда» вроде как еще никто не возвращался, и может, «там» ничего и нет, и просто тело скушают черви, потому и хочется сдохнуть – какая разница, теперь или в 90 лет в беззубом и сгорбленном состоянии?

Загугли истории перенесших клиническую смерть или длительную кому. Они рассказывают много занимательного о том, что увидели «там». Мурашки по коже. Что примечательно, вернувшиеся «оттуда», получившие второй шанс, начинают жить и видеть происходящее вокруг иначе. В перспективе существующей параллельной духовной реальности и вечности после помещения тела в гроб, по-прежнему жить они уже не могут, хотят смысла и правды, а также донести до всех остальных увиденное и понятое. Среди таких счастливцев нет атеистов и самоубийц!

По словам большинства из них, ад — реально существующее место. Согласись, душа, наше нутро, чувствует этот животный страх перед последним шагом, на похоронах и кладбищах. Мы знаем это внутри, на подсознательном уровне. Иначе все умирали бы пачками без всяких раздумий. Людей усыпляли бы как собачек в ветеринарных лечебницах. Никто бы в ужасе не кричал в падающем самолете или на тонущем корабле.

Что интересно, нет ни одного народа или племени, имеющего атеистическое мировоззрение. Атеизм был придуман совсем недавно и по сути, без допущения мысли о Боге и невозможен – с кем тогда бороться, зачем выпускать все эти газеты и создавать партии против того, кого нет?

Так что велик шанс, что после того, как осуществишь свое заветное «я хочу сдохнуть», твоя боль и страдания не прекратятся, а усилятся во много крат и самое страшное – что-либо изменить будет уже невозможно. Пока жив, еще можно примириться с Богом, обратиться за помощью, перетерпеть и много чего еще.

Довод No2.

А может, твой мозг просто в отключке, и ни о чем, кроме того, какой способ суицида выбрать, мыслить не может?

Это как если натер ногу до кровавой мозоли, а до дома идти еще километр, думаешь только о том, как тебе больно и не замечаешь ничего вокруг.

Птички, солнце, магазины, вкусный запах из пекарни, ветерок, мусор на асфальте, симпатичный парень, идущий на встречу, пришедшая на карточку зарплата – да ну их всех, мне больно. И это ощущение застилает все. Но когда придешь домой и снимешь злополучные туфли, через час жизнь наладится.

Так может, стоит посмотреть вокруг, за пределы своего страдания, хоть все мысли и ощущения сейчас крутятся вокруг него. Разобраться с этой проклятым давящим произведением китайцев на ступнях, а не отрезать ногу? Купить пластырь, ходить босиком, в конце концов (и наплевать на мнение прохожих).

Бросить бьющего и пьющего мужа, съехать от родителей тиранов, уволиться с ненавистной работы, уехать в другую страну, отключить Интернет и телефон, пойти к психиатру или священнику. Что это будет в твоем случае – нам неизвестно. Но что бы ни предпринял, это гораздо лучше, чем быстро и безболезненно сдохнуть (спойлер: такого не бывает).

Аргумент No3.

Поищи через поисковик рассказы врачей-реаниматологов про выживших прыгунов, поглотителей всякой гадости и прочих «смелых и сильных, решивших покончить со всем этим». До 80% попыток убить себя приводят к своевременной откачке в реанимации, что позволяет спасти пациента, который захотел сдохнуть быстрее тем или иным способом. Спасение болючее, неприятное и на вид далеко не эстетичное. Голый, окровавленный, беспомощный человечек на койке. Рвота, понос, промывания, операции. Многие остаются инвалидами на всю жизнь, теряют работу и доверие друзей, здравый смысл и память, здоровье, шанс в будущем родить ребенка и прочее.

Особенно хочется обратить внимание на это тех, кто хочет сдохнуть быстрее, так как болен онкологией. Никакой гарантии легкой смерти не существует. Возможно, после отказа от химии вы еще спокойно проживете несколько месяцев, а то и лет, сделав много добра своим ближним, подготовите себя и родственников к своей кончине, а ваш пораженный опухолью орган откажет во сне или мгновенно. А вот уход за вами после неудавшейся попытки суицида, когда вы можете стать овощем на кровати, ваши похороны после самоубийства будут восприняты психологически вашими родными совсем по-другому. Воспоминания о вас останутся совсем иными и, увы, вовсе не светлыми.

Не совершайте роковой ошибки. Примиритесь с Богом, с Ним выход есть из любой ситуации.

Бесплатная линия доверия 8(800)700-36-01

Источник

Хочу сдохнуть, как это сделать

Сдохнуть хочу, как это сделать быстрее и лучше?

Аргумент No1.

Довод No2.

А может, твой мозг просто в отключке, и ни о чем, кроме того, какой способ суицида выбрать, мыслить не может?

Аргумент No3.

Не совершайте роковой ошибки. Примиритесь с Богом, с Ним выход есть из любой ситуации.

Бесплатная линия доверия 8(800)700-36-01

Источник

Личный опытЯ объездила 25 стран, но всё равно хотела покончить с собой

Лилия Маринова о жизни с клинической депрессией и суицидальных мыслях

Большое депрессивное расстройство, или клиническая депрессия, — это расстройство настроения, при котором последовательные депрессивные эпизоды (подавленное настроение, апатия, чувство безнадёжности) могут продолжаться от нескольких недель до нескольких лет. Депрессия играет роль в половине попыток самоубийства, а риск самоубийства у пациентов с депрессией, которой не занимаются специалисты, составляет по крайней мере 20 %. Лилия Маринова рассказала нам о жизни с депрессией, суицидальных мыслях и о том, что помогло ей с ними справиться.

Внимание, текст содержит описание селфхарма и суицидальных мыслей.

Текст: Лилия Маринова

Детство

Я долго не могла распознать депрессию из-за того, что болела на протяжении всей сознательной жизни. Точно не скажу, когда именно всё пошло не так. Скорее всего, просто накапливалось годами, с самого детства. Я родилась в середине 90-х в семье бывших моряков. После распада СССР пароходство приватизировали, а мои родители остались без работы. Я помню крики родителей во время частых ссор на кухне: обычно папа орал матом, а мама плакала. Мне было четыре, и я играла сама с собой, потому что «детский сад — это опасно». Сейчас же я думаю, что гораздо более опасно, когда у ребёнка нет социальных навыков.

Когда мне было шесть, папа впервые ударил меня по лицу. Мы гуляли в парке, а я плакала, потому что хотела домой смотреть мультики. Тут он взял и влепил мне пощёчину со всей силы. Я чуть не захлебнулась слезами от шока. Затем бить меня начала мама. Она считала, что делает это в воспитательных целях: за некрасивые буквы в прописях мне давали подзатыльники — так я училась писать алфавит. Один раз мама приставила нож к моему горлу, чтобы я не сутулилась и сидела ровно. Спустя много лет психотерапевт сказала, что на фоне постоянных криков, насилия и нескончаемой бедности у меня возникла детская травма. Ещё виноваты эмоциональная недоступность отца и высокие требования матери.

Когда мне было четырнадцать лет, умер дедушка, с которым мы были близки. Мне кажется, тогда я испытала первый депрессивный эпизод. Я лежала на кровати, не выходила гулять и залпом смотрела фильмы ужасов. Меня завораживали истории о призраках, а вид человеческих крови и плоти вызывал странное удовлетворение. Тогда ещё я не занималась селфхармом — но с наслаждением смотрела, как пытают других.

Как я не выходила из комнаты год

Со временем увлечение жестокими фильмами прошло. У меня появились друзья и интересы. Я окончила школу и поступила в университет далеко от родного города — пошла изучать международные отношения, потому что всегда хотела уехать за границу. Для этого я активно изучала иностранные языки: английский, немецкий, испанский и польский.

Около шести лет, в старших классах школы и на младших курсах университета, моё настроение оставалось стабильным. Но на четвёртый год обучения в университете наступил один из самых мрачных для меня периодов. Требовательные преподаватели советской закалки только усугубляли ощущение безнадёжности: на нас кричали, нам давали невыполнимые объёмы работы и критиковали за неспособность с ней справиться. Задания были бесполезными и далёкими от реальности — например, нужно было выучить устав ООН на английском языке.

Я перестала вести социальную жизнь. Университет находился в одном здании с общежитием, поэтому можно было не выходить на улицу. Когда заканчивались продукты, за ними выходила моя соседка. Я не красилась, носила растянутые свитера и красила волосы в тёмные цвета. Гора немытой посуды на балконе росла и росла. Когда начались морозы, остатки еды стали примерзать к вилкам и тарелкам. Мне было всё равно, пока не заканчивались чистые чашки.

Сейчас я понимаю, что тогда подсела на кофеин. Энергии ни на что не было, а бесконечная тревога заставляла ночами сидеть над переводами политологических текстов десятилетней давности. Писала, кстати, я всё в тетрадь от руки — такое было требование. Отлично помню, как в конце зимних каникул у меня болело запястье из-за того, что пришлось исписать переводами целую тетрадь формата А4.

Когда начались морозы, остатки еды стали примерзать к вилкам и тарелкам. Мне было всё равно, пока не заканчивались чистые чашки

Сил не хватало даже на то, чтобы высидеть три пары в день. Занятия превратились в бесконечный цикл страданий и унижений. Во время лекций я либо спала дома, либо читала какую-то мрачную книгу — в тот период я предпочитала французских экзистенциалистов (Камю и Сартра), битников (Керуака и Берроуза) и немецких романтиков (Гессе и Ремарка). Любви к жизни это отнюдь не добавляло — как и мой плейлист, состоявший из Placebo вперемешку с Joy Division.

Английский вызывал приступы тревожности, с которыми я не могла справиться самостоятельно. Утро воскресенья я часто начинала в слезах: представляла, как преподавательница будет кричать на меня за неверный перевод. А угодить ей было просто невозможно: ну не понимала я тонкой лингвистической разницы между «бурчать» и «бормотать»! К семинарам же я не готовилась, так как практически ничего не могла запомнить. Прочитанное не откладывалось в моей голове, а словно утекало сквозь пальцы. Каждый день одногруппницы смеялись над моими ответами за моей спиной. Мне хотелось навсегда исчезнуть.

Я постоянно беспокоилась из-за оценок. Мне казалось, что если я получу четыре, то навсегда останусь бедной — никогда не поступлю учиться за границу. Моей единственной, многолетней мечтой было бежать от родителей, от чернухи и советского менталитета. Но моя мама словно поселилась у меня в голове. В детстве она критиковала меня за любую оплошность и говорила, что мне светит только торговать на рынке или мыть полы. Сейчас же у меня не было права на ошибку из-за требовательных преподавателей.

В тот период моя самооценка будто уходила в минус, была ниже нуля. На месте моих друзей я бы с собой не общалась. В университетские годы из-за низкой самооценки я манипулировала парнями и травила других девушек. Например, могла соблазнить чужого парня просто потому, что он не принадлежал мне. Мне это было важно, я так самоутверждалась. На моей совести далеко не одни чужие отношения. Одна приятельница до сих пор не знает, что её парень был со мной. Я же лицемерно поздравляла её с днём рождения с пожеланиями «крепкой любви». Кое-кто замечал, что я веду себя непоследовательно — конечно же, я всё отрицала, но внутри ощущала себя мерзко.

Селфхарм

Поскольку я выросла в бедной семье, где конфликты на почве денег случались еженедельно, то я очень боялась бедности. Поэтому я начала искать стажировки в международных компаниях раньше, чем мои однокурсники. К моменту окончания университета мне удалось побыть стажёром целых четыре раза, однако никто не стремился принимать меня на постоянную работу. После каждого отказа тревога росла, а шансы переехать за границу уменьшались.

Первый эпизод селфхарма случился, когда мне было двадцать два. Я в очередной раз не прошла собеседование в успешную компанию. Отчаяние было слишком велико: мне казалось, что та работа была единственным шансом выбраться из бедности. Под руку попалась картофелечистка. Уже потом я прочла, что адреналин, выделяющийся при селфхарме, действительно помогает ненадолго унять эмоциональную боль.

Тем временем дела пошли в гору: спустя девять месяцев непрерывных поисков я получила работу в Польше и наконец переехала за границу. Мне казалось, что теперь-то я заживу успешной и радостной жизнью, но не тут-то было. Второй эпизод селфхарма случился через неделю после переезда. Из-за изоляции и одиночества депрессия становилась всё сильнее, а травмы я себе наносила всё чаще. Но теперь у меня были хорошая работа и высокая зарплата. Я ощущала острую необходимость держать лицо и скрывать своё состояние. Ведь я больше не была бедной и получила возможность путешествовать сколько влезет! Отчего же мне быть в отчаянии?

Приходилось отшучиваться и разнообразно лгать — о разбитом дверном стекле или о неудачных падениях с велосипеда. Селфхарм стал для меня своеобразным ритуалом. Я наказывала себя за собственные промахи: «неестественно» повела себя в присутствии парня, не вовремя выполнила задание по работе, доверилась лицемерному человеку.

Мне казалось, что теперь-то я заживу успешной и радостной жизнью, но не тут-то было. Второй эпизод селфхарма случился через неделю после переезда

Одновременно с этим я начала активно путешествовать: Ирландия, США, Франция, Германия. За первые два года жизни в Польше я посетила филиалы своей компании в двадцати пяти странах. Работа давалась мне легко, а руководству нравились мои идеи. У меня появились деньги на брендовые вещи, дорогую технику и ужины в ресторанах. В какой-то момент я вообще перестала готовить — в этом не было необходимости. Кроме этого, в офисе были спортзал, бесплатный массажист и косметолог. Я жила как у бога за пазухой. К примеру, посетила все знаменитые музеи Нью-Йорка, побывала в тематическом парке Гарри Поттера в Лос-Анджелесе, каталась на верблюде в Марокко, праздновала двадцатипятилетие в Вене, ездила на шопинг в Милан.

Но у меня не было друзей. Мне так и не удалось преодолеть языковой и культурный барьеры. Коллеги относились ко мне доброжелательно — только их дома ждали близкие, а я каждый вечер плакала из-за одиночества. Мне снова стало очень плохо — всё держалось лишь на дурацком инстинкте самосохранения. Не то чтобы у меня не было причин жить — просто они не казались мне значительными. Борьба с депрессией строилась на том, что каким-то образом я уверовала, будто жизнь — приятная штука. Ведь теперь я работала в престижной компании, у меня внезапно начали сбываться мечты. Во-вторых, я пообещала себе, что буду цепляться за любую ерунду, которая потенциально может сделать мне лучше. Я услышала эту мысль в видео Ани Консервы. Странно, но до этого мне и в голову не приходило, что мне в принципе может быть лучше.

Во время кризиса я не чувствовала необходимости бороться за счастье. Я думала, что быть счастливой — значит предать себя. Желание радоваться казалось неестественным. Во мне словно сосредоточилась боль сотен жизней. Я лежала в темноте, свернувшись в клубок, и старалась сохранять рассудок. Я не ходила на работу, а затем целый день плакала у себя в постели. Мне было грустно, и я никого не хотела видеть. Было тяжело думать. Всё время хотелось только спать.

Как я начала планировать самоубийство

В Японии у подножья горы Фудзи находится лес Аокигахара. Он печально известен тем, что очень популярен среди тех, кто хочет совершить самоубийство. В целях безопасности отдалённые участки леса оградили проволокой, а при входе развесили жизнеутверждающие таблички и телефоны доверия.

Впервые я услышала об Аокигахаре, когда жила в Польше. Мне казалось, что туда очень сложно добраться: какой-то глухой лес на другом краю света. Но никогда не говори никогда: спустя полтора года мне открыли японскую визу. После пары дней чтения форумов я внесла лес в план поездки. Вопрос, вернусь ли я оттуда, оставался открытым.

Отлично помню день, когда после бранча с понравившимся парнем я пошла в строительный магазин, по сути, вопрос моей жизни решался в тот самый момент, в том магазине. Я очень целеустремлённый человек: купи я тогда подходящее приспособление, обязательно довела бы задуманное до конца. Не поймите меня неправильно — не то чтобы мне хотелось умирать. Просто перестать страдать мне хотелось гораздо больше.

Единственное, что удержало меня на плаву, — это любопытство. Суицидальные мысли эпизодически присутствовали у меня с четырнадцати лет, но никогда не заходили так далеко. Но если бы моя жизнь закончилась тогда, я бы никогда не узнала, как много я способна добиться. Пускай больше половины времени я ощущаю себя на дне, но в моменты просветления я могу путешествовать, работать, любить, заниматься творчеством, покупать дорогую одежду, бегать и есть вкусную еду. В детстве я о таком и мечтать не смела. Наверное, в этом и заключается трагедия клинической депрессии: помнить, что такое «хорошо», но быть неспособной это ощутить. Завидовать людям, которые смеются и радуются, пока ты неловко молчишь. Плыть на кораблике по озеру у подножья горы Фудзи и не чувствовать ничего.

Я всё же вышла из «леса самоубийц». Это зловещее, навевающее тревогу место. Указатель гласил, что тропинка займёт всего лишь пятнадцать минут, но по ощущениям я шла час — вдоль колючей проволоки мимо упавших деревьев. Под конец тропы ещё и пошёл снег, хотя дело было первого апреля. Вышла я с непередаваемым чувством облегчения. Там было настолько жутко, что мне потом всю ночь снились кошмары с умершими родственниками.

«Нормальное состояние»

Прилетев обратно в Польшу, я обратилась к участковому врачу, который сразу же выписал мне антидепрессанты. Обычно их выписывает психиатр, но мне «повезло»: в моём случае всё было настолько плохо, что дополнительные этапы бюрократии обошли меня стороной.

Примечательно, что психотерапия в Польше оказалась для меня неэффективной. Раньше я занималась с хорошим психотерапевтом, но из-за переезда мне пришлось его сменить. И оказалось, что европейские врачи не понимают моего контекста. Им невдомёк, почему может быть тревожно не иметь семьи и недвижимости в двадцать пять лет. Они не знакомы с бытовой агрессией и эмоциональным пренебрежением в советских и постсоветских семьях. Мне оставалось пить антидепрессанты и заниматься самолечением.

Где-то месяц я мучилась от побочных эффектов — тахикардии, сонливости, запоров и геморроя, — пока не произошло невообразимое: мне стало лучше. Впервые за десять лет я ощутила собственную ценность, поняла свои желания, почувствовала спокойствие и прониклась эмпатией к близким.

Наладились даже отношения с мамой. На протяжении многих лет для неё словно не существовало моих достижений: «Смотри, мам, я нарисовала картинку!» — «У неё руки кривые»; «Вот такой костюм я купила!» — «А где твой педикюр?»; «Мама, я сняла отличную квартиру в Варшаве!» — «Ну, это съёмная. Теперь нужно свою»; «Ты меня не жалеешь!» — «Я люблю тебя. Конечно, есть промахи в воспитании». Нет, чуда не произошло и мама не стала вести себя иначе. Просто теперь у меня появился внутренний стержень. Её слова больше не способны задеть меня настолько сильно: я научилась отшучиваться. Кроме того, я перестала винить её во всём, что со мной произошло. Хотя мне и не хватало моральной поддержки, без маминой финансовой помощи я бы вряд ли оказалась там, где я сейчас.

Опросник Гамильтона, который диагностирует депрессию, спустя четыре месяца после начала приёма антидепрессантов впервые выдал результат — «нормальное состояние».

Источник