Моё сердце ликует. Генка Богданова
В рамках V МЕЖДУНАРОДНОГО КОНКУРСА
ПОЭТИЧЕСКИХ ПЕРЕВОДОВ
«БОЛГАРСКИЙ ЯЗЫК: МЕСТО И ЗНАЧЕНИЕ
В КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ЕВРОПЫ»
http://www.stihi.ru/2011/12/09/5186
состоится весной 2012г.
Перевод сделан для
III МЕЖДУНАРОДНОГО КОНКУРСА ПОЭТИЧЕСКИХ ПЕРЕВОДОВ:
http://www.stihi.ru/2010/12/01/8781
СЪРЦЕТО МИ ПРАЗНУВА
Разпуква пак зора. Сърцето ми празнува.
Шушне ни гора. Сърцето ми празнува.
Славеят запя. Сърцето ми празнува.
Будна съм, не спя. Сърцето ми празнува.
Роди се светъл ден. Сърцето ми празнува
Събуждаш се до мен. Сърцето ми празнува.
Докосваме се нежно. Сърцето ми празнува.
Сред щастие безбрежно душата ми заплува.
______________________
Подстрочный перевод
Светланы Мурашевой:
МОЕ СЕРДЦЕ ЛИКУЕТ.
Разбивается и снова растет. Праздник моего сердца.
Шумит наш лес. Праздник моего сердца.
Соловей поет. Праздник моего сердца.
Я проснулся и не могу уснуть. Праздник моего сердца.
Рождает это светлый день. Праздник моего сердца
Ты просыпаешься рядом со мной. Праздник моего сердца.
Самая нежная. Праздник моего сердца.
Среди бесконечной радости душа моя закружилась.
______________________
МОЁ СЕРДЦЕ ЛИКУЕТ
Всё раздам, пусть радость наполняет. Моё сердце ликует.
Лес шумит, как волна морская. Моё сердце ликует.
Соловей свою песнь напевает. Моё сердце ликует.
Сны волшебные мне навевает. Моё сердце ликует.
День рождается с яркой зарею. Моё сердце ликует.
Просыпаюсь я рядом с тобою. Моё сердце ликует.
Ты, душа моя — самая нежная. Моё сердце ликует.
Это счастье такое безбрежное, мою душу волнует.
Литературный перевод с болгарского
Светланы Мурашевой.
Источник
Мое сердце ликует от радости
Если вам понравилась книга, вы можете купить ее электронную версию на litres.ru
За пятидесятипятилетней Виллоу стояли пятидесяти двухлетний Робин Саутвуд, граф Линмут со своей красавицей женой Эйнджел, Дейдра Бурк сорока семи лет со своим мужем, лордом Блекторном, и сорокашестилетним братом Патриком и его женой Валентиной. И, конечно, Велвет де Мариско, графиня Брок-Кэрн, сорокадвухлетняя и самая младшая из детей Скай, с супругом Александром Гордоном. Они привезли с собой пятерых сводных братьев Жасмин, самых разных возрастов — от пятнадцати до двадцати двух лет. Сводная сестра новобрачной Сибилла, графиня Кемп, тоже прибыла на церемонию с мужем Томом Ашберном и двоюродным дедом Жасмин Конном, лордом Блисс и его женой Эйдан. И, конечно, верные слуги леди Линдли Адали, Торамалли и Рохана не могли пропустить такое торжество.
Виллоу тихо сказала своим отпрыскам, что Скай, конечно, расстроится из-за столов, накрытых в зале. Это непременно напомнит матери ту роковую Двенадцатую ночь, когда умер Адам. И к тому же семья впервые собралась после его кончины.
— Она слишком стара и может не выдержать, — ныла Виллоу, искренне тревожившаяся за мать.
. — Мама сама все устроила, сестрица, — мягко заметила Дейдра. — И хотела, чтобы было именно так: нельзя же вечно избегать зала только потому, что там умер папа?
Виллоу уже открыла было рот, чтобы язвительной репликой уничтожить сестру, но тут вмешался Робин.
— Виллоу, — насмешливо заявил он, — ты никогда не была так молода, как наша мать в ее преклонном возрасте.
— А ты, как всегда, говоришь загадками, — парировала Виллоу.
— Ты родилась старушкой, — без обиняков пояснил Робин. — У мамы душа молодая. И сердце юной девушки. Она отказывается жить прошлым, как ее ровесники. Адам, да упокоится его святая душа, ушел от нас, но мама будет жить, пока Господь не призовет ее к себе. Я знаю, ты желаешь ей добра, но немедленно перестань хныкать и улыбнись. Где еще, по-твоему, можно было накрыть столы в такую погоду?!
— Я вообще не понимаю, из-за чего столько шума, — проворчала Виллоу. — В конце концов, это уже третий брак Жасмин, а семья все еще в трауре по отцу.
— Столько шума, как ты выражаешься, — перебил ее обычно невозмутимый муж в одном из редких и несвойственных ему приступов раздражения, — потому что Адам хотел бы этого, будь он жив, и леди Скай следует его желаниям. Придержи язычок, дорогая. Нам надоели твои бесконечные тирады. Давай-ка лучше вместе прогуляемся в саду.
— Какие прогулки под дождем! — запротестовала Виллоу.
— Просто моросит, — поправил граф Альсестер. — Сырость способствует хорошему цвету лица и расправляет морщины. Пойдем, дорогая.
Решительно взяв жену под руку, граф почти вытолкнул ее из комнаты, где скопились родственники перед церемонией венчания.
— Мы еще успеем вернуться к началу службы, Виллоу. И, верный своему слову, привел в часовню присмиревшую супругу.
Теперь семья собралась в зале Королевского Молверна отпраздновать свадьбу. Столы ломились от яств: говяжьи туши, жаренные на вертелах, бараньи отбивные, каплуны в сливовом соусе и утки в апельсиновом, огромные деревенские окорока, пироги с дичью и крольчатиной, форели на листьях кресс-салата, два бочонка устриц в морской воде, заливной угорь, чаши с зеленым горошком, крохотными морковками в сливках и латуком, круги твердого чеддера и нормандского бри, сливочное масло, свежевыпеченные караваи. Вино, эль и сидр лились рекой, а на десерт подавались поздняя земляника со взбитыми сливками и маленькие сахарные вафли со сладкой марсалой — старый обычай желать таким образом жениху и невесте счастья и удачи.
За благополучие Джеймса и Жасмин Лесли было провозглашено множество тостов: некоторые дружеские и теплые, остальные — откровенно непристойные. С каждым новым кубком Жасмин все больше впадала в сентиментальность и вспоминала свадьбу с Ямал-ханом. Тогда ее одели в алый с золотом наряд, сверкавший алмазами и рубинами, как подобает принцессе из дома Моголов. Ей было только тринадцать. Когда она венчалась с Рованом Линдли, маркизом Уэстли, ей принесли подвенечное платье зеленого шелка с золотой вышивкой, в котором выходили замуж ее мать и бабушка. Жасмин исполнилось шестнадцать с половиной.
Сейчас, в неполные двадцать пять, она в третий раз стояла перед алтарем в наряде из тяжелой кремовой парчи. Низкий квадратный вырез был расшит крохотными жемчужинами, поверх которых красовался тонкий кружевной воротник. В треугольном разрезе юбки верхнего платья виднелось нижнее из полосатой серебристой парчи. Такая же ткань сверкала в прорезях рукавов, перехваченных узкими серебряными лентами. Запястья закрывали кружевные манжеты. Под платьями были тонкая сорочка с лентами, несколько батистовых и шелковых нижних юбок и шелковые чулочки, вышитые маленькими золотыми пчелками. Туфли из кремовой парчи были украшены жемчужинами, а в волосы вплетены шелковые розы, тоже расшитые жемчугом, и серебряные ленты.
— О чем ты мечтаешь? — шепнул муж ей на ухо. — Надеюсь, обо мне, дорогая Жасмин.
Джеймс Лесли сжал руку жены, страстно целуя ее пальцы. Сегодня самый счастливый день в его жизни. Боже, он до мельчайших подробностей помнит их первую встречу! Тогда Джемми приехал в Королевский Молверн с королем — предполагалось, что овдовевший граф Гленкирк может стать подходящим мужем для Сибиллы Гордон, воображавшей, что она влюблена в него. Однако его представили Жасмин, и Джеймс с первого взгляда был ею очарован. Прошло уже десять лет. И теперь она наконец принадлежит ему! Джеймс легонько прикусил ее палец.
— Как долго нам придется соблюдать правила приличия?
— Впереди еще танцы, — тихо ответила жена.
— И много всяких развлечений, — добавила Жасмин.
— Не лучше ли нам развлечься самим? — предложил он.
— Джемми! — упрекнула Жасмин. — Эта свадьба так много значит для бабушки! Терпение, милорд. Можно подумать, вы никогда раньше не знавали радостей любви!
Она попыталась вырвать руку, но Джеймс не позволил и стал самым восхитительным образом посасывать ее пальчики и, не удовлетворившись этим, потянул ее ладонь под стол и прижал к восставшему доказательству своего желания.
— Мадам, неужели вы не видите, как я голоден? Уверен, ваша бабушка поняла бы меня и посочувствовала от всей души.
Его орудие оказалось тверже камня, и Жасмин, как ни старалась, все-таки не могла отодвинуться. Несколько мгновений она ласкала его, ерзая на своем кресле при воспоминании о других подобных сценах, и вдруг вздрогнула.
— Милорд, — умоляюще пробормотала она. Джеймс тихо рассмеялся.
— Мы оба изнемогаем от желания, дорогая Жасмин. Но ничего не поделаешь — будем танцевать и предаваться тем увеселениям, которые приготовила твоя бабушка. Но когда все закончится, мадам, я отнесу вас в спальню и заставлю выкинуть из головы мысли о чем бы то ни было, кроме меня!
Он отпустил маленькую ладошку.
— Вы дорого заплатите за свое коварство, милорд, — пообещала она, нехотя вынимая руку из-под стола.
— Как и ты, дорогая Жасмин, за то, что заставила меня ждать, — пригрозил он, смеясь глазами. — И, клянусь, сколько бы лет ни прошло, я никогда не смогу насытиться тобой.
— Ты всегда славился своей дерзостью, Джеймс Лесли, — ухмыльнулась Жасмин.
Неожиданно зал наполнили жуткие пронзительные звуки. Лесли поспешно поднял глаза. На пороге появился новый гость в зеленом килте в узкую красную и белую полоску, похожем на тот, который надел сегодня Джеймс. Величественно шествуя в центр зала, незнакомец продолжал играть на волынке. Остановившись перед главным столом, за которым сидели новобрачные, он исполнил нежную печальную мелодию и, закончив, низко поклонился графу Гленкирку.
— Элпин Мор! — улыбнулся Лесли. — Как ты здесь оказался? До Гленкирка путь неблизкий!
— Ваши братья и сестры решили, что я должен быть здесь в этот день, милорд, и леди де Мариско согласилась и прислала за мной проводника. Путешествие и вправду было долгим, но какая свадьба без волынщика? Я играл для вас, когда вы венчались с леди Изабеллой, да упокоится ее святая душа. Теперь я счастлив, что играл для вас и вашей графини, благослови Боже вас обоих.
Он снова поклонился.
— Жасмин, это Элпин Мор, мой волынщик, — пояснил Джеймс Лесли жене. — Элпин, познакомься с моей супругой, леди Жасмин Лесли.
— Я никогда не слышала столь прекрасной игры, Элпин Мор, — похвалила Жасмин. — Надеюсь, что вы еще не раз порадуете нас своим искусством.
Волынщик снова поклонился своей новой госпоже. Она была куда красивее первой жены графа. Элпин от души надеялся, что у них появятся дети: вождю клана необходим наследник. Невеста не слишком молода, но в самой поре и, как ему говорили, уже не раз рожала.
— Желаю вам долгой жизни и много детишек, — галантно улыбнулся он.
— Замечательно сказано, Элпин Mop! — воскликнула Жасмин. — Я рожу сыновей для моего господина и повелителя, чтобы ты в один прекрасный день сыграл и на их свадьбах.
Элпин Мор широко улыбнулся, довольный ее словами, которые позже он станет повторять всем обитателям Гленкирка. Возможно, к тому времени, когда господа приедут в Шотландию, новобрачная уже будет носить наследника графа. Это, конечно, порадует всех Лесли.
— Ну а теперь, когда вы послушали волынщика, — тихо обратилась Скай к новобрачным, — не хотите ли покинуть зал?
— Но, бабушка, разве не ты сама говорила, что впереди еще танцы и другие развлечения? — удивилась Жасмин.
— Дорогая девочка, неужели ты не видишь, что твой муж умирает от желания? — со смехом спросила бабка. — Конечно, я старше всех в этом зале, но памяти еще не лишилась. Брачная ночь, первая ли она или третья, пусть вы и были раньше любовниками, все равно самая восхитительная! Помню каждую из своих во всех великолепных подробностях, даже самую несчастливую. Конечно, в июне темнеет поздно, но неужто тебе не хочется провести вечер и ночь в объятиях Джеймса Лесли? Я на твоем месте ни о чем другом не мечтала бы!
Граф Гленкирк встал из-за стола, увлекая за собой графиню. Поклонившись мадам Скай, он прошептал:
— Мадам, вы чрезвычайно проницательны. Я преклоняюсь перед вами. — И, поцеловав ее пальцы, добавил:
— Мне и впрямь не терпится увести свою жену с этого изумительного праздника, который вы устроили в нашу честь.
Поклонившись, он вышел из зала рука об руку с пунцовой Жасмин под громкие приветственные крики собравшихся.
Скай смотрела им вслед. Голубые глаза затуманились слезами, на губах заиграла мечтательная улыбка.
Ну, милый мой старичок, теперь ты доволен? Я отдала Жасмин прекрасному человеку, лорду Лесли, и в следующем году, возможно, у тебя появится новый правнук. Кровь Христова, как мне не хватает тебя, Адам! Говорят, время лечит боль потери, но и сегодня я тоскую по тебе с такой же силой, как в ночь твоей смерти. Я чувствую, что еще не скоро соединюсь с тобой, Адам. И не знаю, печалиться или радоваться этому.
Вдруг чья-то рука обняла Скай за плечи, и она, подняв голову, улыбнулась своему красавцу сыну Робину Линмуту. Тот нежно поцеловал ее в щеку.
— Адам был бы счастлив, мама. Именно такой судьбы он хотел бы для Жасмин. Всю жизнь мечтал, чтобы она оказалась в безопасности, и сегодня наконец успокоится.
— Знаю, — кивнула Скай.
— Но… — допытывался сын.
— Робин, меня тревожит что-то непонятное, но зловещее.
— У тебя разыгралось воображение, мама. Слишком тяжелый год для тебя выдался: и смерть Адама, и поездка во Францию. Ведь ты уже далеко не молода!
— Рассуждаешь, как Виллоу! — упрекнула мать.
— Упаси Господи! — воскликнул граф Линмут.
— Нет, Робин, все-таки над Жасмин нависла какая-то зловещая тень, — настаивала Скай. — Это не старушечий бред, поверь мне.
— Мама, семья, как всегда, справится с любой бедой. Скай нежно улыбнулась сыну.
— Да, дорогой, ты прав. Признаться, пока я намереваюсь наслаждаться прекрасным летом в обществе дочери и внучки. А когда придет осень, с такой же радостью отправлю их в Шотландию, а сама вместе с Дейзи спокойно проведу зиму, чем весьма порадую старую подругу. Ей всегда было нелегко со мной, а в последнее время, боюсь, она слишком одряхлела, чтобы выносить мои причуды. Что ни говори, а до восьмидесяти ей осталось совсем немного!
Она весело хмыкнула и подмигнула Робину.
— Ты всегда ненавидела скуку и безделье, мама, — возразил Робин, — и я уверен, обязательно что-нибудь выкинешь.
— Да, — согласилась Скай О’Малли де Мариско, — думаю, что вряд ли удержусь от искушения.
Осень 1615 года — осень 1618 года
Жасмин Лесли впервые увидела Гленкирк-Касл в конце августа, ранним солнечным утром. Выстроенный из серого камня, с четырьмя башнями по углам, он стоял на вершине холма, окруженный такими же поросшими лесом пригорками. Широкий подвесной дубовый мост был опущен, и Жасмин неожиданно поняла, что наконец-то приехала домой. Это ощущение было совершенно невероятным открытием для принцессы, чьи детство и юность прошли в роскошных сказочных дворцах, с которыми, конечно, не могло сравниться это небольшое каменное сооружение. И все же, как ни странно, Гленкирк оказался ее единственным настоящим домом! Как долго он ждал ее!
Сердце почему-то радостно забилось, и тут Жасмин услышала голос Адали:
Обернувшись, она увидела, что евнух чувствует то же самое, и оба улыбнулись друг другу.
— Как ты считаешь? — нервно осведомился муж. — Не заскучаешь ли ты, проводя здесь из года в год по шесть месяцев кряду, дорогая Жасмин?
— Нет, Джемми, пока мы вместе. Замок прекрасен. И детям здесь будет хорошо.
— Сейчас осень, лучшее время в Шотландии, — покачал головой граф. — Но по большей части это страна вечных туманов и дождей.
— Мне все равно, — уверила его Жасмин. — Сама земля, замок, лес — все поет мне, милорд, что я приехала домой.
Лицо графа Гленкирка расплылось в широкой улыбке. Какое счастье слышать такие слова из уст жены! Он всегда любил свой дом, но после смерти Изабеллы и мальчиков здесь стало пусто и одиноко. Однако именно в Гленкирке родились и выросли он сам, его братья и сестры. Теперь Жасмин с детьми оживят заброшенный замок и наполнят его теплом и уютом.
— Взгляните, на стенах солдаты! — взволнованно вскричал Генри. — О, папа, какой грозный замок!
Казалось, его лошадке передалось настроение молодого хозяина, и она резво заплясала.
— Можно, я поеду вперед, сэр? — спросил Генри у отчима.
— Нет, парень, — вмешался Фергюс Mop. — Граф впервые за много-много лет возвращается домой. И должен ехать во главе кавалькады.
— Но я мог бы поскакать к замку и передать всем, что мы едем, — с надеждой предложил мальчик.
— Они и так это знают, — охладил его пыл слуга, показывая на замок.
Навстречу всадникам из ворот, из-за холмов и леса выходили встречающие. Члены клана Лесли. На конях и пешком, с развевающимися знаменами. Волынщиков вел сам Элпин Мор, родич Фергюса. Первобытно дикая, радостно пронзительная музыка далеко разносилась ветром, и шотландцы невольно выпрямились в седлах. Граф был одет сегодня как всегда с той минуты, когда они пересекли границу: обтягивающие штаны и высокие сапоги, кожаная безрукавка поверх полотняной сорочки; на голове — берет с эмблемой вождя клана. Куда девался элегантный английский придворный лорд Лесли!
— Видишь зеленый с белым стяг, Жасмин? — показал он жене. — Это Лесли из Ситеана! Мы происходим от первого графа Гленкирка, но его сестра сумела получить Ситеан для своего сына и его потомков. А вот и мой дядя Патрик со своими людьми! И кузен, его наследник. Все родственники собрались. Вон там красно-бело-зеленое знамя Лесли из Гленкирка!
Голос Джеймса дрожал от едва сдерживаемого волнения.
— Тебе давно следовало вернуться домой, Джемми, — прошептала Жасмин, коснувшись его руки.
— Как-то я совсем уже собрался, но король стал жаловаться, что пропадет без моих советов, и мне пришлось остаться. Но отныне я стану покидать Шотландию только на лето, дорогая Жасмин. Мое сердце ликует от радости и счастья при виде родных мест.
Они остановились, дожидаясь, пока члены клана подъедут ближе, и шотландцы с приветственными криками окружили вождя. Множество рук протянулось, чтобы коснуться графа и его жены, и Жасмин, следуя примеру мужа, пожимала загрубелые ладони. На губах играла веселая улыбка, бирюзовые глаза лучше всяких слов говорили о том, как она счастлива быть среди них. Услышав, что граф взял в жены англичанку, многие ожидали увидеть надменную даму, которая, конечно, не удостоит простых людей даже взглядом, и сейчас с восторгом уверились в обратном. Это настоящая женщина, достойная стать женой их вождя!
Вновь прибывших проводили во двор, и, прежде чем граф или Адали помогли Жасмин спешиться, какой-то гигант, заросший густой клочковатой бородой, осторожно снял ее с седла и отвесил изысканный поклон.
— Кто вы? — осведомилась Жасмин.
— Я прозываюсь Рыжий Хью Мор, так же, как мои отец и дед. Капитан вашей стражи.
— Замковой стражи? — уточнила Жасмин.
— Нет, мадам, вашей, — поправил Рыжий Хью.
— У меня собственная стража? — удивилась Жасмин.
— Как у всех графинь Гленкирк. Это Шотландия, а Шотландия никогда не была мирной страной.
— То же самое твердит мне муж, — засмеялась Жасмин. — Ну, Рыжий Хью Мор, это Адали, который охраняет меня с самого рождения. Вместе вы будете непобедимы, верно?
Рыжий Хью оценивающе окинул евнуха и получил в ответ столь же испытующий взгляд.
— Похоже, он может за себя постоять. — вынес наконец приговор шотландец.
— Я могу задушить человека шелковым шнурком, подкравшись сзади так неслышно, что он даже не почувствует приближения смерти, — тихо заметил Адали.
Рыжий Хью расплылся в улыбке.
— Думаю, мы поладим, — заявил он. — Мне нравятся парни, способные прикончить кого угодно, не пролив при этом крови.
Он поклонился Жасмин, почтительно кивнул Адали и удалился. Джеймс Лесли, к удивлению жены, подхватил ее на руки и перенес через порог.
— Это старинный обычай, дорогая Жасмин, — объяснил он и, сжав ее ладонь, проводил к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. Дети, Адали и служанки последовали за ними, то и дело с любопытством осматриваясь. Они оказались в приемной, а оттуда, спустившись по четырем ступенькам, попали в парадный зал Гленкирка.
Глаза Жасмин широко распахнулись. Какая великолепная комната! Между высоких, скругленных наверху окон во всех четырех стенах красовались огромные камины. Со стропил свисали разноцветные шелковые знамена, под которыми шли в битву многочисленные поколения Лесли. В конце комнаты стоял монументальный стол в виде буквы Т. Над каждым камином висел портрет в человеческий рост. На картине справа был изображен красивый мужчина в расцвете сил, слева — молодая, невыразимо прелестная девушка, само олицетворение невинности, в глазах которой, однако, застыл страх.
— Кто они? — спросила Жасмин мужа.
— Это Патрик Лесли, первый граф Гленкирк, посол короля Якова Четвертого при герцогстве Сан-Лоренцо. Он мой прапрапрадед. Она — леди Дженет Лесли, его дочь, моя прапрабабка. Одета в подвенечный наряд, в котором должна была идти к алтарю с наследником герцога Сан-Лоренцо, но вместо этого была похищена и стала фавориткой султана и матерью его преемника. Ее младший сын, принц Карим, был тайно переправлен в Шотландию из Оттоманской империи и стал Чарлзом Лесли, первым графом Ситеан.
— Как она прекрасна! — воскликнула Жасмин.
— Да, по крайней мере так говорят! Отец помнит ее, поскольку она поклялась, что не умрет до тех пор, пока не устроит его помолвку с моей матерью, которая в то время была совсем крохой. Она всегда что-нибудь устраивала, — усмехнулся Джеймс.
Источник