Письмо Пушкина Вяземскому, кажется невероятным
А в 1826 году Пушкин вот что написал в письме к Вяземскому:
«Я,
конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если
иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как
можешь ты оставаться в России? если царь даст мне слободу, то я месяца
не останусь. Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон,
чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские
театры и — то мое глухое Михайловское наводит на меня
тоску и бешенство»
Письмо Пушкина Вяземскому,кажется невероятным.НО разве не интересно ему было увидеть мир, ему, величайшему поэту всех времен!
Ведь Байрон, осуществил свою мечту, он объездил всю Европу и погиб, сражаясь за свободу в Греции*.
В июне 1809 года Байрон отправился в путешествие. Побывал в Испании, Албании, Греции, Турции и Малой Азии, где переплыл пролив Дарданеллы, чем впоследствии очень гордился. Можно предполагать, что молодой поэт, одержав блистательнейшую победу над своими литературными врагами, уехал за границу довольным и счастливым, но это было не так. Байрон покинул Англию в страшно подавленном состоянии духа, а вернулся ещё более угнетённым. Многие, отождествляя его с Чайльд-Гарольдом, предполагали, что за границей, подобно своему герою, он вёл слишком неумеренную жизнь, но Байрон и печатно, и устно протестовал против этого, подчёркивая, что Чайльд-Гарольд — только плод воображения. Томас Мур говорил в защиту Байрона, что тот был слишком бедным, чтобы содержать гарем. К тому же Байрона тревожили не только финансовые затруднения. В это время он потерял мать, и, хоть никогда не ладил с ней, тем не менее очень скорбел.
«Чайльд-Гарольд». Слава
27 февраля 1812 года Байрон произнёс в Палате лордов свою первую речь, имевшую большой успех: «Разве мало крови [бунтарей] на вашем уголовном кодексе, что надо проливать её ещё, чтобы она вопияла к небу и свидетельствовала против вас?»[4]. «Смуглая раса с берегов Ганга до основания потрясет вашу империю тиранов»[5].
Через два дня после этого выступления появились две первые песни Чайльд-Гарольда. Поэма имела баснословный успех, и 14 000 её экземпляров разошлись за один день, что сразу поставило автора в ряд первых литературных знаменитостей. «Прочитав Чайльд-Гарольда, говорит он, — никто не захочет слушать моей прозы, как не захочу и я сам». Почему Чайльд-Гарольд имел такой успех, Байрон сам не знал и говорил только: «Однажды утром я проснулся и увидал себя знаменитым».
Путешествие Чайльд-Гарольда увлекло не только Англию, но и всю Европу. Поэт затронул всеобщую борьбу того времени, с сочувствием говорит об испанских крестьянах, о героизме женщин, и его горячий крик о свободе разнёсся далеко, несмотря на кажущийся циничный тон поэмы. В этот тяжёлый момент всеобщего напряжения он напомнил и о погибшем величии Греции.
Источник
195. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ
Ты прав, любимец муз, — воспользуюсь правами блудного зятя и грядущего барина и письмом улажу все дело. Должен ли я тебе что-нибудь или нет? отвечай. Не взял ли с тебя чего-нибудь мой человек, которого отослал я от себя за дурной тон и дурное поведение? Пора бы нам отослать и Булгарина, и «Благонамеренного», и Полевого, друга нашего. Теперь не до того, а ей-богу когда-нибудь примусь за журнал. Жаль мне, что с Катениным ты никак не ладишь. А для журнала — он находка. Читал я в газетах, что Lancelot в Петербурге, черт ли в нем? читал я также, что 30 словесников давали ему обед. Кто эти бессмертные? Считаю по пальцам и не досчитаюсь. Когда приедешь в Петербург, овладей этим Lancelot (которого я ни стишка не помню) и не пускай его по кабакам отечественной словесности. Мы в сношениях с иностранцами не имеем ни гордости, ни стыда — при англичанах дурачим Василья Львовича; пред M-me de Staël заставляем
Милорадовича отличаться в мазурке. Русский барин кричит: мальчик! забавляй Гекторку (датского кобеля). Мы хохочем и переводим эти барские слова любопытному путешественнику. Все это попадает в его журнал и печатается в Европе — это мерзко. Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? если царь даст мне слободу, то я месяца не останусь. Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры и — то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно — услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится — ай да умница.
Думаю, что ты уже в Петербурге, и это письмо туда отправится. Грустно мне, что не прощусь с Карамзиными — бог знает, свидимся ли когда-нибудь. Я теперь во Пскове, и молодой доктор спьяна сказал мне, что без операции я не дотяну до 30 лет. Незабавно умереть в Опоческом уезде.
Источник
Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног, но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство?Пушкин
Некоторые. ммм. неграмотные люди, лелеют себя надеждой, что если они обольют родину дерьмом, то они типа встанут на одну полку с Пушкиным. Однако странность ситуации заключается в том, что неграмотные люди останутся неграмотными людьми, как бы они ни старались стать кем то другим.
Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? Если царь даст мне свободу, то я месяца не останусь. Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры и — — — — то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно — услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится — ай-да умница.
А. С. Пушкин
27 мая 1826 г. Из Пскова в Петербург
Есть две, по крайней мере, вещи того времени. Первая — в исполнении самого Пушкина, который встретил печальную одинокую арбу в горах Кавказа с полдесятком конвойных, задал погонщику вопрос, и услышал «Грибоеда везу». Потом много «наездов» по этому поводу было, в том числе начиная с самого Пушкина, чтоо мол вот так вот государство хоронит своих великих сынов.
Ну и второй случай касается самого Пушкина, который договорился, вольнонадумался и додружился с кем попало до того, что Николаю1-му пришлось лично брать под опеку гения русской словесности, шоб поэт дуриком не влетел под какую-нить антигосударственную статью. Выразилось это во фразе «Твоим цензором отныне буду я сам». И таки уберег. Жуткое сатрапство. От дуэли вот только не смог.
Источник
Евгений Степанищев
Помните знаменитое, у Пушкина, вынесенное в заголовок?
Оказывается полностью этот отрывок письма (Письмо П. А. Вяземскому, 27 мая 1826 года из Пскова в Петербург) выглядит следующим образом, что в корне меняет смысл высказывания, на мой взгляд:
Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? если царь даст мне слободу, то я месяца не останусь.
Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры и — то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно — услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится — ай да умница.
Аристократ. Дворянин. А всё туда же — борделей в Михайловском не хватало.
Валить пора, валить, умные люди давно уже все поняли.
Вот что случается с теми, кто вовремя на сваливает.
Гм. Объясните, пожалуйста, почему «в корне меняет смысл высказывания».
Евгений Степанищев (bolknote.ru) 2011
Комментарий для u-joe.blogspot.com:
Мне всегда казалось, что Пушкин — патриот своей родины, который видит отчётливо видит все её недостатки и они ему невыносимы, вместе с тем, он любит Россию. Вместо этого оказывается, что он просто хочет за границу уехать, а его не пускают.
Тогда, вероятно, вам еще не раз доведется изменить свое мнение о Пушкине 🙂 все-таки он был (как личность) намного сложнее простеньких ярлыков наподобие «патриот» или «хочет уехать». Извините, если что.
Евгений Степанищев (bolknote.ru) 2011
Комментарий для u-joe.blogspot.com:
Возможно, я не знаю. Мне Пушкин детально пока не интересен.
Просто любить Россию намного приятнее наслаждаясь жизнью где нибудь в лондонском ээээ театре, где есть с кем поговорить, а в Михайловском только дядьки, мамки, да крестьянки. Ну ещё письма раз в месяц приходят.
v-i-y (v-i-y.livejournal.com) 2011
Спасибо за сслыку, я понимал фразу вне контекста также как ты, поэтому тоже удивлён.
Досадно то, что века проходят, а настроения в стране(ах) не меняются.
С другой стороны есть прекрасная поговорка «Если вам нравятся картины, то совсем не обязательно знакомится с художником»
Это я к тому, что не нужно делать культа ни из каких деятелей культуры/искусства (да и вообще не из кого), а то, почитаешь вот так письма/дневники/блоги, и разочаруешься 🙂
мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство
Забавно сопоставить с:
На древней псковской земле есть уголок, куда люди приходят с особым душевным трепетом. Это знаменитая усадьба Михайловское, неотделимая от творческой биографии А.С.Пушкина и овеянная его поэтическим гением.
Всё же, ощущение от фрагмента такое, что не Расея сама по себе его удручала, а политическая обстановка. К царьку у него претензии, к несвободе. Заперли чувака в «глухое Михайловское», он и бесится. А кто б не бесился?
Комментарий для boltai-shaltai:
Если бы он в вожделенном Лондоне к подготовке восстания был причастен, то его бы не в Михайловское сослали, а просто повесили. Но кто же об этом думает? Хорошо там, где нас нет.
Я, кстати, был недавно в Михайловском. Замечательное красивое место. Я только там всю мощь его таланта почувствовал, потому что сам видел то, о чем стихи написаны 🙂
Но если жить там долго, то свихнуться со скуки запросто можно, по-моему 🙂
agonych (agonych.livejournal.com) 2011
Ну почему-же «в корне меняет»? По моему, полная цитата получается такая:
«Мы в сношениях с иностранцами не имеем ни гордости, ни стыда — при англичанах дурачим Василья Львовича; пред M-me de Staël заставляем Милорадовича отличаться в мазурке. Русский барин кричит: мальчик! забавляй Гекторку (датского кобеля). Мы хохочем и переводим эти барские слова любопытному путешественнику. Все это попадает в его журнал и печатается в Европе — это мерзко. Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство.»
А фраза «Ты, который не на привязи. », это уже следующая мысль.
Евгений Степанищев (bolknote.ru) 2011
Комментарий для agonych.livejournal.com:
Мне всё это кажется цельным текстом. Не вижу почему это должны быть изолированные мысли.
agonych (agonych.livejournal.com) 2011
Первая мысль — «Мне многое не нравится в России, но еще больше мне не нравится, когда на это тычут пальцами в Европе». Вторая мысль «Не понимаю, как вообще тут можно жить, рыть отсюда надо!»
Евгений Степанищев (bolknote.ru) 2011
Комментарий для agonych.livejournal.com:
Да, теперь я увидел текст вашими глазами. Тем не менее, это плавное течение мысли, без разрывов. И объединяет их нелюбовь к России. Если же выдрать первую фразу из контекста, то её смысл, на мой взгляд, меняется.
многое ставит на свои места
На самом деле всё куда прозаичней. Его сослали, вот он и разошёлся, он вообще был товарищ буйный, эмоциональный. На самом деле он очень свою Родину любил, это легко заметно из множества его произведений.
Анна Радостная 2014
Бедный Пушкин. ну вы про него и написали. Из достоверного источника -его реальное письмо, неверующим-сходить в библиотеку. Пушкин — Чаадаеву: «Ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество».
Это письмо, написанное на французском языке, Александр Сергеевич Пушкин адресовал выдающемуся русскому мыслителю Петру Яковлевичу Чаадаеву, чей критический взгляд на историю России оказал огромное влияние на отечественную мысль.
Александр Сергеевич Пушкин
Благодарю за брошюру, которую вы мне прислали. Я с удовольствием перечел ее, хотя очень удивился, что она переведена и напечатана. Я доволен переводом: в нем сохранена энергия и непринужденность подлинника.
Что касается мыслей, то вы знаете, что я далеко не во всем согласен с вами. Нет сомнения, что схизма отъединила нас от остальной Европы и что мы не принимали участия ни в одном из великих событий, которые ее потрясали, но у нас было особое предназначение. Это Россия, это ее необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена.
Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что нашим мученичеством энергичное развитие Европы было избавлено от всяких помех. Вы говорите, что источник, откуда мы черпали христианство, был нечист, что Византия была достойна презрения и презираема и т. п. Ах, мой друг, разве сам Иисус Христос не родился евреем и разве Иерусалим не был притчею во языцех? Евангелие от этого разве менее изумительно? У греков мы взяли Евангелие и предания, но не дух ребяческий мелочности и словопрений. Нравы Византии никогда не были нравами Киева. Наше духовенство, до Феофана, было достойно уважения, никогда не вызвало бы реформации в тот момент, когда человечество больше всего нуждалось в единстве.
Петр Яковлевич Чаадаев
Согласен, что нынешнее наше духовенство отстало. Хотите знать причину? Оно носит бороду, вот и все. Оно не принадлежит к хорошему обществу. Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться. Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы — разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское нашествие — печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие ее могущества, ее движение к единству (к русскому единству, разумеется), оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, — так неужели все это не история, а лишь бледный полузабытый сон?
А Петр Великий, который один есть всемирная история! А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привел нас в Париж? и (положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего историка? Думаете ли вы, что он поставит нас вне Европы? Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал.
Вышло предлинное письмо. Поспорив с вами, я должен сказать, что многое в вашем послании глубоко верно. Действительно, нужно сознаться, что наша общественная жизнь — грустная вещь. Что это отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всякому долгу, справедливости и истине, это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству — поистине могут привести в отчаяние. Вы хорошо сделали, что сказали это громко. Но боюсь, как бы ваши исторические воззрения вам не повредили…
Наконец, мне досадно, что я не был подле вас, когда вы передавали вашу рукопись журналистам. Я нигде не бываю и не могу вам сказать, производит ли ваша статья впечатление. Надеюсь, что ее не будут раздувать. Читали ли вы 3-й № «Со
Источник