Военный психолог рассказал о самом сложном периоде солдатской службы
Как справиться с непреодолимой тоской по дому
Считается, что труднее всего солдату приходится в первые недели службы. Но это не всегда так. Как рассказали электронному изданию «Армейский стандарт» психотерапевт Елена Мошкова и военный психолог Александр Забродин, некоторым бойцам сложнее психологически тогда, когда «экватор» срочной службы уже позади.
Фото: Евгений Семенов
Для флегматика однозначно самым тяжелым станет первое время, прохождение курса молодого бойца, считает Елена Мошкова.
«Другое дело холерик, — говорит она. — Ему поначалу вполне может понравиться водоворот событий, в который он попал на военной службе. Но спустя несколько месяцев холерик, который крайне неуравновешен, начинает скучать по родным. Для его возбудимой натуры долгое расставание оказывается тяжким бременем, и он начинает страдать, мучиться, считать дни до дембеля, которых, увы, остается еще довольно много, и это доставляет холерику дополнительные переживания».
В свою очередь, военный психолог Александр Забродин рассказал историю из своей практики. Срочник по имени Алексей проходил службу в Забайкалье. Служил хорошо, и поэтому все были очень удивлены, когда однажды Алексей самовольно покинул часть. Его нашли и вернули в часть.
«Я провел с ним множество бесед и понял, что парень находится в глубоком стрессе, — вспоминает Забродин. — Причины стресса, как водится, стали искать в неуставных отношениях или конфликтах, но ничего подобного в данном случае не оказалось. Выяснилось, что все дело в сильнейшей тоске по дому, в которой молодой человек стыдился признаться кому бы то ни было. Высокий, здоровый парень. буквально рыдал у меня на груди, рассказывая о маме, бабушке и младшем брате. Говорил, что не может больше без них. Я убеждал его, что служить ему осталось меньше пяти месяцев, но он отвечал, что это слишком долго… В итоге я провел работу с близкими этого срочника, мама с братом приезжали в часть, и его состояние нормализовалось, он снова стал спокойным и веселым и без проблем дослужил до конца срока».
Психолог дал несколько советов военнослужащим и его родным. По его словам, родственники и близки люди должны правильно общаться с призванными на службу, чтобы не доводить их до депрессии. «Любое общение — в письмах, по телефону, при встречах — должно быть позитивным, без надрыва, без разговоров о том, как все соскучились, как без него плохо и пр.».
«Избегайте излишней нежности, уменьшительно-ласкательных названий, каких-либо трогательных воспоминаний. Не надо сюсюкать со взрослыми парнями — это заставляет их забывать, что они взрослые, расслабляет, вызывает приступы слабости и меланхолии».
«Не следует также рассказывать срочнику о проблемах в семье, о своем нездоровье, прохудившейся крыше или скандалах с соседями. Он пока все равно не сможет вам помочь, но будет переживать, и это может даже сказаться на ходе его службы».
«Стройте больше планов, что вы будете делать после его возвращения домой — поедете вместе отдыхать, затеете ремонт, пригласите друзей и пр. Главное, чтобы эти планы были ему приятны».
Источник
Как уходят Дембеля в современной армии
Хотелось бы так же задеть самую счастливую часть службы, а именно дембель. В каких условиях уходят солдаты?
Отслужив, свой положенный срок — нужно собираться домой, чем же нам поможет наша Российская Армия? Конечно же оплатой билета до дома автобус/поезд и начислением дембельских — 4 тысячи рублей, а так же последняя зарплата — 2000 рублей, итого у нас имеется 6 тысяч рублей. Так предположим, среднее возвращение солдата домой 2-3 суток (лично у меня было 7 суток, так как я ехал из Хабаровска) никаких продуктов питания на дорогу не выдают, поэтому за день до дембеля солдат выпускают в увольнение для похода в магазин за продуктами, либо же в строгих частях командир группы сам отвозит солдата, так же существуют случае, когда и вовсе отпускают лишь в «Чипок» — магазин/кафе на территории части. Следует купить шампунь и другие средства гигиены, чтобы всё же выйти из поезда перед родственниками в подобающем виде, конечно же необходимо набрать покушать, чаще всего покупают пищу быстрого приготовления, так что много денег на это не уйдет, у меня насколько я помню, вышло около двух тысяч рублей на все необходимое собой в поезд.
Далее, конечно же нужно привезти, что-нибудь домой, как сувенир, а именно неплохой вариант будет пара тельняшек и берет- это так же ударит по сумме примерно 1000-1500. Но после этого приходит самое проблематичное — форму старшина содрал, а в чем же ехать домой? Да в трусах вас не отправят. Когда вы отправляетесь в армию — страна обеспечивает вас офисной формой, берцами, кружкой и ложкой. Это никуда не исчезает по окончанию срока службы старшина обязан вам выдать это по вашей просьбе. Но в чём же проблема? А проблема в том, что чаще всего такая офисная форма за год службы приходит в «не парадный вид» и приехать в таком виде домой было бы стыдно. Поэтому, солдаты изворачиваются и копят за 2-3 месяца до дембеля на дембельку(покупная неуставная форма), либо просто покупают гражданскую обычную одежду. Скажу так, купить гражданку намного лучший вариант в плане экономии, так как покупка дембельской формы так же требует покупки гражданской одежды, ибо чаще всего в городах на подобие Екатеринбурга и Хабаровска патрулирует военная полиция и на момент вашего пути от части до вашего районного военкомата — вы являетесь военнослужащим и нарушение формы одежды так же преследуется по закону и вполне возможно, что вас арестуют.
Лично на моём опыте я потратил 2000 тысячи рублей на всё необходимое в поезде, 1200 рублей на тельняшки и берет, на проводы домой потратил всего лишь 800 рублей для угощения своих сослуживцев, а гражданскую одежду мне помогли достать за услугу, поэтому мне было проще и уехал домой аж с двумя тысячами рублей — для вас может небольшая сумма, но для солдата это месячная зарплата.
Спасибо за то, что посетили мой блог, если вам понравилось — ставьте лайк, подписывайтесь, комментируйте и задавайте вопросы.
А тем кому скоро нужно будет отправиться на срочную службу могу посоветовать лишь одно, не переживайте, службу нужно пережить
с юмором, так оно легче. Служите хорошо, не давайте грустным поводов родным и близким!
Источник
Дембель. (много букв)
Что такое дембель? Это когда ты просыпаешься, и вдруг, еще не открыв глаза, всем своим существом понимаешь — что-то не то.
Медленно, боясь, что это чувство окажется обманом, открываешь глаза, и тот час удовлетворенно млеешь от счастья — я дома!
Вот и Паша Епишев вторую неделю подряд открывал по утрам глаза, и замирал в сладострастном придыхании, физически ощущая наслаждение от того, что не надо подрываться по подъему, одеваться по форме два, и с выпученными глазами бежать на улицу, чтобы, обмочив угол казармы, метнуться в тесном строю на три-пять-десять километров (в зависимости от текущих залётов).
Паша потягивался в постели, вставал не спеша, с наслаждением чистил зубы, брился, а то и вообще — несколько минут стоял под душем, понимая, какое это счастье — жить на «гражданке», будучи предоставленным самому себе.
Две недели сплошного расслабления, друзья, алкоголь, рассказы о службе в спецназе, полные лихой бравады, глаза друзей, полные зависти. все это пронеслось сплошным разноцветным калейдоскопом, и как-то неожиданно потускнело на фоне необходимости встраиваться в новую, гражданскую жизнь. Паша не сомневался и ни минуты — нужно идти работать в правоохранительные органы. Почему-то именно туда, считал он, должен пойти работать любой мужик, отслуживший в армии, тем более — в специальной армии.
Паша сходил в местный городской отдел милиции, и ему посоветовали принести из части характеристику.
Ничего не оставалось делать, как ехать в часть, благо, что до нее от родного города было не более полутора сотен километров. Автобус довез его до уссурийского автовокзала, откуда он пересел на автобус, идущий в сторону Новоникольского. Вскоре он уже подходил к воротам КПП бригады специального назначения.
Наряд, состоящий из знакомых «удавов» и «фазанов» беспрепятственно пропустил «гражданское лицо» на территорию одной из самых закрытых воинских частей Дальневосточного Военного Округа, и Паша уверенной походкой зашагал к штабу. Там он нашел начальника штаба, и тот, зная, что Паша большую часть службы провел в неофициальной должности «начальника штаба роты минирования», а если быть точнее, то ротного писаря, просто впихнул его в первый попавшийся кабинет, где была пишущая машинка. Паша привычно вставил в нее три листа бумаги, проложенные двумя листами копирки (современная молодежь не знает такой способ тиражирования документов))), и начал настукивать на бумаге, что-то типа «за время прохождения службы в должности старшего разведчика-гранатометчика зарекомендовал себя. «. Закончив создавать документально-художественный шедевр, Паша метнулся к генералу, который на удивление быстро подмахнул характеристику, а строевой отдел поставил печать.
Всё, путь в правоохранительные органы был открыт. Можно было покидать расположение части, в которой он провел два длинных года. Но, выйдя на крыльцо штаба, Паша тоскующим взором посмотрел в сторону родной казармы.
Идти туда он не собирался. Гражданская жизнь, лишенная строгой военной организации, уже увлекла его, и назад он возвращаться не собирался. Но ностальгия, вызревшая за две недели, повернула его ноги в сторону, противоположную КПП.
— Еееепишев!
Стоило Паше только на миг просунуть голову в дверную щель, чтобы посмотреть, что же такое шумное творится в каптерке роты минирования, как он тут же был опознан и обозначен на местности командиром роты.
— Сюда иди, рожа гражданская!
В призыве ротного Паша не уловил злобных ноток, и поэтому, что говориться, повелся. А что теперь майор может сделать гражданскому лицу? Ни-че-го! То-то же, Марьиванна, то-то же! Он полностью просунул голову, и увидел пару столов, сдвинутых вместе, заставленных закуской и алкоголем. За столом сидел весь офицерско-прапорщицкий состав роты специального минирования.
— Оп-па! «Начальник штаба» пожаловал! — сказал лейтенант Вася Иванов, который, почему-то был в погонах старшего лейтенанта.
— Да я тут это. — выдавил что-то такое из себя «начальник штаба», осознав, что в каптерке происходит процесс «проставы» Иванова за очередное звание.
На улице стоял полдень.
Так как Паша уже не являлся прямым подчиненным офицерско-прапорщицкому составу, то оные сочли возможным его присутствие на этом празднике жизни. Кто-то подвинулся, кто-то передал ему вилку и кружку, а кто-то налил ему полную, мол, штрафная.
— Речь, — толкнули его в бок.
Паша встал, и со страхом глядя на свою кружку, из которой водка не проливалась лишь благодаря поверхностному натяжению, проговорил:
— Я, как гражданская рожа, смею высказать свое мнение по поводу присвоения очередного звания товарищу лейтенанту. Да, я привык называть вас так, но, честно говоря, мне теперь насрать на это, я выпью за тех бойцов, которые сейчас будут приучаться звать вас по-новому. Ну, и за вашу карьеру, товарищ, теперь уже старший, лейтенант! Карьеру, которую сделают вам ваши подчиненные — если вы их научите должным образом!
Паша приложился к кружке, и под молчаливыми взглядами своих бывших командиров, выпил всю. До дна.
— Красиво сказал, — произнес ротный.
Кто-то налил Паше еще.
Он повернулся:
— Не, мне хватит, еще домой ехать.
— Ты что, Васю не уважаешь?
— Уважаю!
— Значит, сиди и пей. Понял?
— Понял.
Каждый, кто служил в армии, подтвердит: нет ничего в жизни более омерзительного, чем этот душераздирающий утренний крик дневального — «Подьём!». Этот крик прерывает то единственное наслаждение, которое может получать измученное, задерганное, голодное, холодное и обычно затравленное службой солдатское тело. Только сон, положенный солдату, уносит его от всех этих психо- и физически травмирующих факторов. Только сон помогает ему восстанавливать силы, помогает переживать печали, помогает скоротать время до дембеля. Эх, не зря в армии ходит незабвенная шутка — «солдат спит — служба идет». Она полна глубокого смысла, она отражает всю суть солдатских чаяний, солдатских устремлений и желаний.
И вот этот злобный:
— Подъем! Ну что лежим, как уставшие проститутки! Шевелим заготовками, живее! Выходи строиться!
Паша подорвался по первому крику. Что за служба такая? В других частях дембеля так по подъему не подрываются. Но здесь, в бригаде специального наслаждения. будь ты хоть трижды дембель, а по подъему поднимись, будь мил, да на пробежку выйди.
Первое, что понял Паша, осмотрев себя, — это залёт!
Как баран на новые ворота он смотрел на цивильную гражданскую одежду, которая была надета на его тело, перенасыщенное алкоголем. Видать, вчера в самоходе он так нажрался, что не смог переодеться в каптерке, и завалился спать, в чём был.
Если ротный это увидит, то всё пропало — марш-бросок для всей роты обеспечен. Нужно срочно спасать себя, роту и ситуацию.
Паша подскочил с койки, и обуреваемый ощущением близкой расправы, прячась за спинами одевающихся сослуживцев, что было сил, побежал в каптерку. Влетев в этот кладезь военных ништяков, он быстро осмотрелся, но на видном месте его формы видно не было. Тогда он метнулся к куче подменного фонда, мгновенно выхватывая оттуда и быстро оценивая состояние попадающих под руку штанов и кителей. Вот это, пожалуй, подойдет. он быстро снял с себя гражданскую одежду, и напялил старую, затертую до дыр, «песочку». Таким же образом он нашел подходящие по размерам сапоги, и выскочил на улицу.
Помочившись на угол казармы, он, догоняя, пристроился в хвосте бегущего строя.
— Ты чо, придурок? — спросил его бегущий рядом старшина.
— Не помню, куда свою форму засунул, — честно признался Паша.
— Нет, ты точно придурок, — старшина покрутил пальцем у виска.
А ведь какая-то мысль мелькнула в этот момент. Но Паша не успел её удержать, и она растаяла, как снежинка на ладони.
Возвращаясь с пробежки, рота пробежала мимо своего же ротного, спешащего на службу.
— Епишев! — крикнул ротный. — Ты что, пережрал вчера?
Паша поник: вот дела. ротный уже все знает.
— Никак нет, товарищ майор, — как можно бодрее отозвался Паша, зная главное правило военной разведки — никогда ни в чем не сознаваться.
— Ага, а то я не вижу! — крикнул ротный, но он уже был далеко.
Как ни силился Паша вспомнить, где он вчера так ударно потрудился на фронте борьбы с собственной печенью, так ничего и не вспомнил. Количество выпитого алкоголя не позволяло ему это сделать. Голова натурально раскалывалась.
— Я во сколько вчера пришел? — аккуратно спросил он старшину.
— В обед, — пояснил старшина-контрактник.
— В обед? — это было более чем удивительно. — Я что, проспал весь день и всю ночь?
— Не, спать ты уже ночью упал.
Эта новость вообще обрушила только-только начавшую нарождаться объяснимую версию вчерашних событий.
— А что я днём делал?
— Ты что, не помнишь?
— Нет.
— Ты жрал весь день, как не в себя. Молодежь строил на подоконниках. Потом снова жрал. Вот тебя и вырубило.
Паша прикинул — это он мог.
— А откуда у меня «гражданка»?
— Ты в ней пришел.
— Ни хрена не помню.
Паша по привычке направил двух «удавов» заправлять койку, на которой спал, удивляясь тому, что в расположении произошли некоторые изменения — количество коек уменьшилось, и не было той, на которой он спал целых два года. Его тумбочка оказалась пуста. Он повернулся к копошащейся неподалеку молодежи:
— Это что за номер? Где мои мыльно-рыльные принадлежности?
— Паша, так ты же всё своё забрал с собой, когда уходил. — сказал ему один из «фазанов».
Паша почесал репу.
— Ни хрена себе я нажрался, ничего не помню.
Он наехал на молодежь, и ему выдали новую зубную щетку и одноразовую бритву. Приведя себя в божеский вид, но решил устроить в каптерке более тщательный досмотр. Но получасовые поиски результатов не дали — его формы не было нигде. Зато «гражданка», в которую он был одет, лежала теперь на самом видном месте.
— А ты что в такой форме? — в каптерке появился ротный.
— Да вот, постираться решил, — соврал Паша, спасая положение.
— Постираться? — ротный почему-то сделал удивленные глаза, хотя до этого он всегда с воодушевлением принима
Источник