Конфликт матери и подростка: как выжить самой и помочь выжить ребёнку
Многие матери переживают тяжёлые конфликты с детьми-подростками. Это признак сепарации, то есть, эмоционального взросления ребёнка и психологического отделения его от матери. Если сепарация не происходит, подросток не становится психологически взрослым.
Большинство родителей не осознаёт важности этого процесса, поэтому ведёт себя некорректно: либо подавляет подростковый протест, либо теряет контакт с ребёнком и позволяет этому протесту проходит у себя за спиной в токсичной и опасной форме. Я хочу поговорить с вами о том, как прожить период сепарации рядом с ребёнком, не искалечив ни его, ни себя.
Роды одного и того же ребёнка второй раз
Сепарация похожа на роды. Чтобы родить человека, важны усилия двоих — матери и ребёнка. Мать напрягается, совершая потуги, а ребёнок напрягается, проходя через родовые пути. Напряжение во время трансформации — важнейшее условие качественного результата. Именно поэтому психотерапевты отдают предпочтение естественным родам — в них напрягается не только мать, но и младенец. Разумеется, речь не идёт о тех случаях, когда естественность может стать фактором, угрожающим жизни матери и ребёнка.
Роды вообще опасный процесс. Настолько опасный, что в нём всегда существует риск смерти. Жизнь и смерть — очень близко. И чем больше витальности, то есть, жизненной силы в процессе, тем больше в нём риска. Во время сепарации важно помнить, что больно обоим — и матери, и ребёнку. Разница в том, что мать — более устойчивый организм, а ребёнок — уязвим и способен вынести гораздо меньше.
Есть две крайности в прохождении процесса психологического разделения матери и ребёнка.В первую крайность впадают созависимые матери, которые обвиняют детей в непокорности и пытаются вернуть их в родительское стойло. Если гайки закручиваются, а крылья подростка обрубаются ударом материнского топора, сепарации вообще не происходит. А если нет сепарации, не рождается личность ребёнка, иными словами, он становится старше, но эмоционально не развивается и остаётся инфантильным. Седовласые старцы могут оказаться на эмоциональном уровне развития ребёнка и умереть, не став психологически взрослыми.
Эмоциональная инфантильность, безответственность, нежелание добиваться поставленных целей, отсутствие интереса к социальному успеху — симптомы того, что сепарация с матерью не завершилась. Возможно, она даже не началась.
Вторая крайность характерна для матерей, которые осознают хрупкость, уязвимость и ранимость подростков и пытаются обеспечить им комфортную сепарацию без особого напряжения. Они лояльно относятся ко всем проявлениям подросткового бунта и терпеливо ждут, пока бунтарство самой собой закончится. Не пришёл домой вовремя — ну, почувствуй свободу, тебе так надо. Куришь — ну, покури, накуришься — сам перестанешь. А ведь напряжение — главное условие сепарации! И если никаких границ со стороны родителей вообще нет — это то же самое, что жёсткий родительский контроль без права на свободу подростка. Оба варианта — путь к тому, что личность не родится.
Материнская мудрость
Главная помощь со стороны матери в процессе сепарации ребёнка — это поддержание его активного сопротивления с помощью своих личных психологических границ.
Если для матери что-то неприемлемо, недопустимо в отношениях с ребёнком, можно пойти на уступки, но при этом не терять устойчивости, не предавать себя как личность и не закатывать себя в асфальт под давлением подростковой агрессии. Здоровые границы — гибкие, но чёткие и прочные. Они могут меняться, но их нельзя уничтожить в угоду другим людям — и это нужно показать подростку.
В контакте матери и ребёнка важно продемонстрировать, какими прочными, но гибкими могут быть личные границы. Тогда и ребёнок, у которого формируется личность, сможет выстроить рядом с матерью свои гибкие, но вполне жизнеспособные, чёткие и надёжные границы.
Сепапация — это столкновение двух гибкостей и двух устойчивостей: взрослой материнской и формирующейся подростковой.
Материнское слово против слова матерного: как противостоять бунту
Одна моя клиентка попросила эмоциональной поддержки в конфликтных отношениях с дочерью. Дочь с 12 лет будто подменили: из ласковой девочки она начала превращаться в неистовую фурию, грязно матерящуюся и пытающуюся скрыть под маской грубости зарождающуюся женственность.
Клиентка пришла на консультацию с обвинениями в адрес дочери, с обидой за то, что дочь перестала принимать материнские объятия и начала грубить. “Иногда хочется пришибить её”, — сетовала отчаявшаяся женщина.
Первый этап консультирования свёлся к тому, чтобы выяснить, что агрессия дочки — всего лишь психологическая защита в ответ на гипер-контроль. За поведением, которое кажется родителям неадекватным, скрывается бескрайняя душевная боль подростка, глубокое внутреннее одиночество, неразделённость новых сильных эмоций.
Агрессия — это подростковый крик о помощи! Но далеко не все родители слышат, о какой внутренней боли кричит их ребёнок.
Перестройка организма, трансформация тела, изменения гормонального фона — тяжелейшее испытание для взрослеющего человека. И мамы, которые страдают из-за подростковых бунтов, просто не понимают, что детям в этот период намного сложнее.
У родителей есть взрослая власть, деньги и прочие инструменты подавления подростковых революций. У подростков нет ничего, чтобы противостоять жёсткой и грубой взрослой силе. Они уже почти взрослые, но социально беспомощны и зависимы. И в этом аду приходится жить несколько лет — до получения возможности финансово обеспечивать самих себя. Об этом мы долго разговаривали с мамой девочки, пока мама не приняла и не признала право дочки на защиту формирующихся взрослых границ.
Второй этап сепарации оказался сложнее первого. Дочка начала злоупотреблять ненормативной лексикой в присутствии родителей, дедушек и бабушек. И тут моей клиентке пришлось совсем не сладко. На неё обрушилась не только агрессия дочки, но и обвинения её родителей, свёкра и свекрови в том, что она — плохая мать, если не наказывает подростка. И в этой ситуации пришлось проходить между Сциллой и Харибдой, чтобы не опуститься до применения физической силы в угоду родителям мужа, но при этом не дать дочери проломить свои личные границы.
Моей клиентке приходилось аккумулировать всю свою материнскую любовь, чтобы терпеливо и спокойно, не срываясь на крик и не впадая в истерику, делать замечания дочке в ответ на каждый агрессивный выпад с использованием грубых взрослых выражений. Отстоять свои границы — это многократно повторять: «В моём присутствии так нельзя. Для меня такое поведение недопустимо». Вместо этого многие мамы кричат: «Да как ты с матерью разговариваешь?! Дрянная, испорченная девчонка!» «Ты» — в здоровом диалоге недопустимо. Только «я» и разговор о своих чувствах и переживаниях в контакте с другим человеком, особенно с формирующимся. Только разговор о чувствах и переживаниях ребёнка. Это роды личности!
Сепарация — путь по тонкому лезвию
Чтобы выдержать сепарацию, важно уделять внимание двум главным условиям: удерживать устойчивость в своих личных психологических границах, но в то же время давать эмоциональную поддержку ребёнку. Отделять от себя подростка — это не отталкивать его, не обесценивать, не оскорблять, не лишать материнской любви, сострадания, понимания и заботы, а быть ему опорой в этом тяжёлом процессе родов личности. При этом ребёнок должен ощущать сопротивление, когда он пытается взламывать личные психологические границы мамы. Мама должна быть эмоционально устойчивой и не сломаться там, где сломаться нельзя, именно для того, чтобы ребёнок стал взрослым.
Сочувствие и сострадание подростку не означает для родителей, что ребёнку по причине его сложной трансформации будет позволено всё. Подросток идёт на свою войну и бьётся с родителями, сопровождая битву криками и бранью, чтобы в чём-то победить, а в чём-то проиграть. Если у подростка не будет сопротивления, он не добьётся успеха в борьбе за независимость. Но важно найти ту тонкую грань, которая помогает родителям выжить в этой войне, не разрушиться самим, но и не уничтожить личность ребёнка.
Родители должны дать подростку свободу от самих себя, от избыточного авторитарного родительского контроля, позволяя ему, подростку, отчаянно сопротивляться, гнуться, но не ломаться. И при этом важно демонстрировать настоящую глубокую материнскую любовь — принятие взрослеющего человека, признание его личных границ, поддержку формирующейся личности. Сложная работа! Но ведь и рожать было непросто, однако справились!
Источник
Дочь и мать: отделиться трудно, но необходимо!
Стать по-настоящему взрослой — для дочери это означает суметь перерезать символическую пуповину эмоциональной зависимости от своей матери. Операция жизненно важная, порой крайне сложная, однако миссия выполнима.
Чтобы рассказать о мучительных отношениях с матерью, 40-летняя Катерина пишет книгу «Мама, не читай! Исповедь «неблагодарной» дочери». В ней она подробно перечисляет свои детские и взрослые попытки заслужить материнскую любовь, всякий раз — неудачные. Пишет не для матери — так она пытается избавиться от боли, которая «растянулась на долгие годы и не утихла до сих пор».
Наталье 36 лет, и свою мать она считает лучшей подругой. «Мы часто созваниваемся, ходим вместе по магазинам, а каждые выходные я приезжаю к ней вместе с детьми. Мы очень близки», — делится она. И после паузы признается, что визиты не совсем добровольны. Стоит пропустить хотя бы один, и она чувствует свою вину. Как в юности, когда мать упрекала ее в эгоизме, непрестанно напоминая о том, чем пожертвовала в жизни, пока растила «неблагодарную дочь».
Катерина, Наталья — этим двум взрослым женщинам так и не удалось ни примириться с собственной матерью, простив ее, ни освободиться от зависимости и чувства вины. Иными словами, они так и не стали по-настоящему взрослыми. Почему это так трудно?
«Мать и дочь — отношения между ними уникальны, — говорит психотерапевт Екатерина Михайлова. — В них всегда есть вина и прощение, привязанность и бунт, ни с чем не сравнимая сладость и ни с чем не сравнимая боль, неизбежное сходство и яростное его отрицание, первый и главный опыт нашего «вместе» — и первая попытка все-таки быть отдельно.
Конкуренция. Борьба. Страх. Пронзительная потребность во внимании, в одобрении. Ужас перед силой этой потребности. Любовь, порой проявляющая себя в убийственных, удушающих формах. Первый опыт подчинения власти, «превосходящим силам противника», — и первый же опыт своей власти над другим человеком. Ревность. Невысказанные обиды. Высказанные обиды. И над всем этим — единственность этих отношений. Другой — не будет».
Слиться, чтобы потом отделиться
В раннем детстве почти полное слияние с матерью необходимо ребенку для того, чтобы выжить. «Чувство безопасности, которое возникает благодаря такому симбиозу, помогает ему расти, взрослеть и постепенно начинать самостоятельную жизнь, — рассказывает психоаналитик Элина Зимина. — Но если такой близости не было, желание слиться с матерью, почувствовать ее безусловную любовь может так и остаться самым важным, главным».
Именно поэтому так много взрослых людей смотрят на мир глазами своей матери, поступают так, как поступила бы она, надеются на ее одобрение и признательность.
Для девочки мать — совершенное всемогущее существо одного с ней пола. Это позже, примерно с трех до шести лет, она начинает конкурировать с ней за любовь отца. Девочкам легче дистанцироваться от матери по сравнению с мальчиками, для которых мать становится «объектом любви». Но если этого не происходит, слияние может превратиться в зависимость: они видят друг в друге только сходство, но не замечают различий.
Взрослый человек, который продолжает бороться со своими родителями, скорее всего, так и не отделился от них
Оставаясь в тесных отношениях с матерью, девочка перестает взрослеть, ведь она не чувствует себя отдельным человеком. И лишь отдалившись, можно обнаружить различия: «чем я отличаюсь от нее?», «какая я?», «кто я как женщина?». Удерживая дочь около себя, мать мешает ей найти ответы на эти вопросы.
«Постепенная сепарация, отделение от родителей, создает внутри нас психическое пространство, необходимое для того, чтобы ощутить свои особенности и желания, в том числе свою женственность, — объясняет Элина Зимина. — Это способность различать, что принадлежит мне, а что — другому».
Сравнивать себя можно с тем, кто находится с нами на равных или почти равных позициях. Однако для ребенка мать — существо, лишенное недостатков. Чтобы увидеть в ней реальную женщину, предстоит свергнуть ее с воображаемого пьедестала. Достаточно вспомнить накал страстей между подростками и родителями, чтобы понять, как болезненно происходит эта деидеализация.
«Когда подросток видит в родителях реальных людей, градус враждебности обычно снижается, — рассказывает психоаналитик. — А взрослый человек, который продолжает бороться со своими родителями, скорее всего, так и не отделился от них».
Но и на этом сепарация не заканчивается, и девушке, которая становится женщиной, матерью, всякий раз приходится устанавливать новую дистанцию с собственной матерью.
Третий не лишний
Противоречия и конфликты, явные или скрытые, всегда присутствуют в отношениях матери и дочери. «Мать может болезненно переживать утрату безусловной любви дочери, когда та в эдиповой фазе развития переносит свою любовь на отца, — поясняет Элина Зимина. — В отличие от девочек, мальчик в этом возрасте продолжает любить мать. Поэтому в отношениях матерей с сыновьями меньше конфликтов и больше гармонии. А в отношениях матери и дочери могут быть более противоречивые чувства: помимо любви в них присутствуют ревность, зависть и соперничество».
Для дочери одинаково опасны оба полюса материнской любви: ее недостаток и избыток
В этой связи отчетливо просвечивает образ той маленькой девочки, которой была когда-то сама мать. Этот образ возвращает ее к воспоминаниям о собственном детстве, об отношениях с собственной матерью, об опыте любви и боли.
Для дочери одинаково опасны оба полюса материнской любви, ее недостаток и избыток. Но отношения матери и дочери — это отношения не двух, а всегда трех человек. «Отец разделяет их и сообщает дочери: «Я муж и любовник твоей матери», — поясняет Элина Зимина. — Одновременно он поддерживает дочь, восхищаясь ее женственностью, и дает понять, что позже она встретит человека, который подарит ей желанную любовь».
Таким третьим, кто помогает матери и дочери отделиться друг от друга, может быть не только отец или партнер матери. Идея, увлечение, работа — то, что способно целиком захватить мысли женщины, чтобы на это время она забыла о ребенке, почувствовала себя «отделенной» от него.
В этой роли может, конечно, выступить и психотерапевт. «С одним «но», которое в мечтах и планах часто не учитывается, — настаивает Екатерина Михайлова. — Любой третий — фигура временная: выполнив свою роль, он должен отойти на второй план, освобождая место для развития отношений».
Далеко и близко
Где же проходит граница между хорошими, доверительными отношениями и полной зависимостью от желаний и настроений матери? Не всегда легко найти ответ на этот вопрос. Особенно сейчас, когда приятельские отношения с матерью («мать-подружка») становятся идеалом многих женщин. Но зачастую они скрывают отсутствие дистанции, ту самую «неперерезанную пуповину».
Ежедневные звонки, обращения за советом, интимные подробности — так это выглядит в жизни. Но и постоянные конфликты, и даже разрыв между матерью и дочерью не говорят о том, что между ними нет эмоциональной связи. Расстояние тоже не показатель. «Дочь может быть крайне зависимой от матери, несмотря на то что их разделяют тысячи километров, или жить с ней в одном доме и быть независимой», — говорит Элина Зимина.
Естественному стремлению женщины стать самостоятельной может помешать желание матери удержать ее рядом с собой, часто неосознаваемое. «Иногда она воспринимает отделение ребенка как свидетельство того, что тот ее больше не любит и бросает — возможно, это связано с ее собственным опытом внезапной разлуки, — приводит пример Элина Зимина. — Она может быть не уверена в собственной женственности и ревновать к красоте дочери. Или считать себя вправе управлять ее жизнью, потому что видит в ней свое продолжение. Одинокая женщина может искать в ребенке «заместителя» мужа или собственной матери».
Если родители позволяют детям быть свободными, но готовы поддержать при необходимости, то отделение пройдет мирно
В ответ у дочери проявляются тревоги — страх потерять любовь матери, неуверенность в себе, боязнь мужчин… Одни матери хотят удержать дочь любой ценой, другие, наоборот, стремятся как можно быстрее от нее «избавиться». При первых подростковых попытках объявить о самостоятельности они говорят: «хорошо, ты полностью свободна и независима, можешь жить как хочешь».
Но за этим скрывается отвержение. «Взрослые дети тоже нуждаются в поддержке, — уточняет Элина Зимина. — И если родители позволяют им быть свободными, но готовы поддержать при необходимости, то отделение, скорее всего, пройдет мирно и хорошие отношения сохранятся».
Путь к свободе
Настоящая независимость наступает тогда, когда женщина критически оценивает доставшиеся ей в наследство от матери установки, способы поведения, жизненные сценарии. Невозможно полностью отказаться от них, поскольку так она окажется изолированной от собственной женственности. Но и принять их целиком означает, что она, оставшись копией матери, так и не станет собой.
«Обычно продвинуться в направлении вроде бы желанной, но все никак не наступающей независимости удается тем, кто смог в одностороннем порядке «отозвать иски» и перестать питать тягостные отношения своими надеждами, обидами или разыгрыванием роли идеальной матери или дочери, — считает Екатерина Михайлова. — Слишком близкие отношения взаимны. Часто только кажется, что «мама не отпускает», — перейти в новую фазу отношений не готовы обе, но ответственность за это обычно возлагается на старшую».
Если мы действительно хотим изменений, начинать надо с нескольких жестких вопросов к себе, советует Екатерина Михайлова: «Что я от себя скрываю, объясняя все проблемы своей жизни давлением, влиянием, вмешательством и необходимостью заботиться о той, другой? Может быть, именно я заполняю эмоциональную пустоту игрой в борьбу за независимость?
Может быть, мир за моей спиной меня пугает настолько, что это мне проще оставаться в странной смеси поединка, танца и объятия с той, другой женщиной? На что я надеюсь, продолжая выяснять отношения, мириться, ссориться, упрекать — или же балуя и ублажая? Может быть, в глубине души я все еще верю, что удастся что-то доказать, что «она» согласится, примет, одобрит. »
Как понять, действительно ли мы сумели стать самостоятельными и разорвали материнскую пуповину? Это так, если нас больше не раздирают противоречивые чувства, не мучают внутренние конфликты. Если мы сами регулируем степень доверительности и дистанцию в отношениях с матерью, не испытывая при этом чувства вины. Можем объективно оценить, в чем мы схожи, а в чем отличны друг от друга. И наконец, если мы чувствуем, что связаны с матерью определенными узами, но не привязаны к ней намертво.
«Трудные» матери
Став взрослыми, мы начинаем по-новому строить отношения с матерями. Однако с некоторыми из них сделать это оказывается особенно трудно. Психолог Сьюзен Коэн и журналист Эдвард Коэн перечисляют 10 распространенных типов.
- Самовлюбленная. Она мечтает видеть в дочери хорошенькую куколку, которая думала бы только о своей мамочке.
- Контролирующая. На каждый случай у нее есть правило. И всякий раз она сообщает дочери, что та его не выполнила.
- Зависимая от чужого мнения. Волнуется о том, что подумают соседи, — даже когда дочь давно выросла и уехала из города.
- Соблазняющая. Всегда одета по моде, чересчур коротко, чересчур обтягивающе. Флиртует с любым мужчиной, который ей встретится, в том числе и с друзьями дочери.
- Удушающая. Помогает, даже когда дети в этом не нуждаются.
- Не различающая границ. Принимает успехи и неудачи своего ребенка очень близко, слишком близко к сердцу.
- Критикующая. Упрекает во всем, что дочь (не) делает, а также в том, о чем она мечтает.
- Закрывающая глаза. Думает, что все идет не так плохо, даже когда хуже уже некуда.
- Всезнающая. Давно уже сделала все, что дочь надеялась когда-нибудь сделать, и гораздо лучше, чем она.
- Обвиняющая. Всегда недовольна, но ждет, что дети положат жизнь на то, чтобы удовлетворить ее желания и мечты.
Источник