Генри Маккензи — Henry Mackenzie
Генри Маккензи FRSE (август 1745 — 14 января 1831, родился и умер в Эдинбурге) был шотландским юристом, романистом и писателем, которого иногда называют Аддисоном Севера. Хотя его помнят в основном как автора, основной доход Маккензи приходился на юридические должности, которые привели в 1804–1831 гг. К прибыльной должности контролера налогов в Шотландии, чье владение позволяло ему заниматься писательской деятельностью.
СОДЕРЖАНИЕ
биография
Маккензи родился в Либертон-Винд в Эдинбурге 26 июля 1745 года. Его отец, доктор Джошуа Маккензи, был выдающимся эдинбургским врачом, а его мать, Маргарет Роуз, принадлежала к старинной семье Нэрншир . Семья Маккензи произошла от древних баронов Кинтейла через Маккензи из Инверлаэля.
Маккензи получила образование в средней школе и изучала право в Эдинбургском университете . Затем он был передан Джорджу Инглису из Редхолла (деду Джона Александра Инглиса из Редхолла), который был поверенным короны в управлении казначейскими делами. У Инглиса был свой эдинбургский офис на Ниддри-Винд, недалеко от Королевской Мили , недалеко от дома семьи Маккензи.
В 1765 году его отправили в Лондон для изучения права , а по возвращении в Эдинбург он открыл собственное юридическое бюро в Каугейтхеде на Грассмаркет, очевидно, в качестве партнера Инглиса (но появляясь в каталогах скорее как соперник), в то время как он одновременно выступал в качестве поверенного Короны.
Маккензи в течение нескольких лет пытался заинтересовать издателей своей первой и самой известной работой, «Человек чувств» , но они отвергли ее. Наконец, Маккензи опубликовала его анонимно в 1771 году, но к мгновенному успеху. «Человек чувств» — слабое создание, во власти тщетной доброжелательности, которое отправляется в Лондон и попадает в руки тех, кто эксплуатирует его невиновность. Сентиментальный тон в книге показывает знакомство автора со Стерном и Ричардсоном , но, по краткой оценке сэра Вальтера Скотта , его работе не хватало построения истории, юмора и характера этих авторов.
Священник из Бата по имени Экклс заявил об авторстве книги, поддержав свои претензии рукописью, полной изменений и стирания. Затем было официально объявлено имя Маккензи, но Экклс, похоже, убедил некоторых людей. В 1773 году Маккензи опубликовала второй роман, «Человек мира» , герой которого был столь же плох, как и Человек чувств, «постоянно подчинявшийся каждой эмоции своего морального чувства», как выразился сэр Вальтер Скотт . Джулия де Рубинье (1777) — эпистолярный роман .
Первая из его драматических пьес, «Принц Тунис» , была поставлена в Эдинбурге в 1773 году с некоторым успехом, но другие были неудачными. Маккензи принадлежала к литературному клубу в Эдинбурге, на собраниях которого читались газеты в духе «Зрителя» . Это привело к созданию еженедельного журнала « Зеркало» (23 января 1779 — 27 мая 1780), редактором и главным автором которого была Маккензи. За ним в 1785 году последовала аналогичная газета Lounger , которая выходила почти два года и включала одну из самых ранних дань уважения гению Роберта Бернса .
В 1783 году Маккензи был соучредителем Эдинбургского королевского общества , а также его литературным президентом в 1812–1828 годах и вице-президентом в 1828–1831 годах. На данном этапе он указан как «поверенный в казначействе», проживающий на Браунс-сквер рядом с Грассмаркетом.
Маккензи была ярой тори . Он написал много трактатов, направленных на противодействие доктринам Французской революции , в Edinburgh Herald под псевдонимом «Брут». Большинство из них осталось анонимным, но он признал свой « Обзор основных протоколов парламента 1784 года» , защищающий политику Уильяма Питта, написанный по желанию Генри Дандаса . В 1804 году он был награжден постом контролера налогов Шотландии.
В 1776 году Маккензи вышла замуж за Пенуэл, дочери сэра Людовича Гранта Гранта. У них было одиннадцать детей. В последующие годы он был заметной фигурой в эдинбургском обществе по прозвищу Человек чувств, но на самом деле был упрямым деловым человеком с добрым сердцем. Некоторые из его литературных воспоминаний появились в его « Счету жизни и писаний Джона Хоума, эсквайра». (1822 г.). Он также написал « Жизнь доктора Блэклока» , приставку к изданию сочинений поэта 1793 года.
В 1805 году он жил в особняке на Джордж-сквер, 55 . В 1806 году он переехал в недавно построенный дом на 6 Хериот-Роу и прожил там в качестве первого жителя до своей смерти. Следует отметить, что, хотя все Хериот-Роу — большие дома, в 6-Хериот-Роу есть четыре бухты, а не три из большинства, что делает его на треть больше, чем его соседи.
В 1807 году «Сочинения Генри Маккензи» были тайно опубликованы, и тогда он сам руководил публикацией своих сочинений (8 томов, 1808 г.). В « Предварительных воспоминаниях», приложенных сэром Вальтером Скоттом к изданию романов Маккензи в Библиотеке романиста Баллантайна (том v., 1823), есть восхищенная, но дискриминационная критика его работы .
Семья
Брак Маккензи с Пенуэлем Грантом в 1776 году сделал его дядей по браку с Льюисом Грант-Огилви, 5-м графом Сифилдом . дочь сэра Людовика Гранта , его старший сын, Джошуа Генри Маккензи (1777–1851), сенатор Коллегии правосудия, известный как лорд Маккензи, похоронен вместе со своим отцом в Грейфрайарс Киркьярд. Два других сына, Роберт и Уильям, работали в Ост-Индской компании . Его сын Холт Маккензи был администратором и тайным советником EIC.
У него было две дочери, Маргарет и Хоуп. Его племянник Джошуа Генри Дэвидсон (1785–1847) был первым врачом в Шотландии при королеве Виктории .
Смерть
Генри Маккензи умер 14 января 1831 года в своем особняке в георгианском стиле на Хериот-Роу, 6. Он похоронен в Greyfriars Kirkyard, в могиле, обращенной на север, в центре северной подпорной стены.
Масонство
Маккензи был шотландским масоном, инициированным в ложу Канонгейт Килвиннинг, № 2 (Эдинбург, Шотландия) 2 декабря 1784 года.
Мелочи
Небольшой коттедж в Колинтоне известен как «Коттедж Генри Маккензи». Здание было внесено в список на основании «исторической связи», но выглядит абсурдным, поскольку никогда не фигурировало в официальных адресах Маккензи. Следовательно, он мог быть домом для однофамильца и поэтому был внесен в список под ложным предлогом.
Источник
Генри Маккензи — о поэте
Информация
Биография
Генри Маккензи — шотландский писатель, драматург, поэт и издатель.
Отец Генри, Джошуа Маккензи, был известным врачом. Генри провел юношество в Эдинбурге: он учился в Королевской средней школе, а затем поступил в Эдинбургский университет. В 1765 году он поехал в Лондон продолжать обучение в области юриспруденции.
В течении нескольких лет, Маккензи, пытался привлечь интерес издателей к своей книге под названием «Человек чувства», он даже предлагал ее в дар. В 1771 году Маккензи решает анонимно опубликовать свой роман, и он тут же получает широкую известность. Это сентиментальный роман в стиле Стерна и Ричардсона. В 1777 году Маккензи опубликовал свою вторую книгу — «Человек мира», а также…
Генри Маккензи — шотландский писатель, драматург, поэт и издатель.
Отец Генри, Джошуа Маккензи, был известным врачом. Генри провел юношество в Эдинбурге: он учился в Королевской средней школе, а затем поступил в Эдинбургский университет. В 1765 году он поехал в Лондон продолжать обучение в области юриспруденции.
В течении нескольких лет, Маккензи, пытался привлечь интерес издателей к своей книге под названием «Человек чувства», он даже предлагал ее в дар. В 1771 году Маккензи решает анонимно опубликовать свой роман, и он тут же получает широкую известность. Это сентиментальный роман в стиле Стерна и Ричардсона. В 1777 году Маккензи опубликовал свою вторую книгу — «Человек мира», а также роман в письмах «Джулия де Рубинье».
В своем родном городе Генри Маккензи входил в литературный клуб, также писал статьи для таких еженедельников как «the Mirror» и «the Lounger».
В 1808 году писатель издал полное собрание его работ в восьми томах.
Библиография
Человек чувства \ The Man of Feeling
Человек мира \ The Man of the World
Джулия де Робинье \ Julia de Roubigné
Принц Туниса \ The Prince of Tunis
Review of the Principal Proceedings of the Parliament of 1784
Account of the Life and Writings of John Home, Esq.
Life of Doctor Blacklock
Источник
Чувство или чувствительность. Что бы выбрала Джейн Остин?
Автор: Девони Лусер
Откуда вы знаете, будете ли вы любить «Чувство и чувствительность»? Что, если это не случится с вами? Впервые читатели художественной литературы Остин, зная ее репутацию литературного величия, могут подойти к этому роману с ожиданиями Марианны. Вы хотите, чтобы вас сбили с толку, чтобы найти прелести в каждом предложении или обнаружить, что все красоты романа полностью разделяются при первом чтении. Это может случиться с вами. Есть, конечно, те, кто любит книгу так, что это может показаться неосторожным или чрезмерным.
Читатели, которые любят «Чувство и чувствительность» в его первоначальной форме, редко описывают свои первые встречи с книгой. Вместо этого они описывают, что значит читать и перечитывать его или пересматривать фильм. Эти преданные читатели разработали, а не обнаружили Марианну как неспособную любить роман наполовину и более взвешенный подход Элинор к прозе. Для того чтобы любить «Чувство и чувствительность» – если вы стремитесь к этому – это важно, чтобы погрузиться в страницы не только с удовольствием, но и с совещательной осторожностью.
Вы можете прийти к этому роману, уже зная черновые контуры сюжета, посмотрев популярный фильм или сценическую версию. Независимо от того, читаете ли вы роман, зная, как все это получается, вы можете найти язык сложным. Если вы будете читать эту книгу медленнее, вы, скорее всего, заметите, как сходятся ее язык и темы, а также оцените ее заниженную, ироничную комедию. Это и глубоко серьезный, и забавно комический роман.
Посмотрите, например, на то, как роман представляет старшего сводного брата Марианны и Элинор, Джона Дэшвуда, в первой главе: «Он не был недоброжелательным молодым человеком, он был довольно холодным сердцем и довольно эгоистичным, но не недоброжелательным». Читая только первую фразу, вы ожидаете, что то, что следует за запятой, будет комплиментом. Быть «недоброжелательным» значит быть человеком, склонным делать зло, быть плохим человеком. Но то, что следует за пунктом, говорящим нам, что Джон не плохой молодой человек, является еще одним двойным негативом. Он неплох, если мы не считаем, что холодное сердце и эгоизм делают человека плохим – как, конечно, мы должны делать!
То, как Остин поддерживает нас в этой оценке Джона, не просто умно. Это забавно. Он разработан, чтобы заставить нас задуматься о том, как общество определяет респектабельность человека. Судя по всему, он «хороший человек». В то же время его порывы и чувства ужасны. Что еще хуже, он женат на женщине, которая проявляет его худшие, хладнокровные, эгоистичные качества. Вместе действия (и бездействие) Джона и Фанни порождают настоящее зло.
Этот хитрый, двойной негативный, ироничный подход к повествованию означает, что уроки романа часто непрозрачны. Художественная литература Остина просит читателей рассмотреть истины и полуправды, упущения и ложь, щедрость и жадность. По своей сути, «Чувство и чувствительность» имеет дело с тем, как люди делают значимой жизнь в мире, который часто глубоко несправедлив. Вопросы книги обусловлены различиями во взглядах и стилях двух сестер-героинь.
История также показывает, как сестры влияют на эволюцию суждений друг друга. Склонности Марианны, которых она «требует так много» в мужчине, можно увидеть глазами Элинор. Элинор наверняка заменит слово «слишком» словом «Марианна». Кто из них ближе к истине, в мире романа или за его пределами? Возможно, любви слишком много. Но, возможно, нацеленность на столь многое ведет к возможностям гораздо большего.
Читатели должны посмотреть на внутренний мир Элинор и внутренний мир Марианны, читать «Чувство и чувствительность» с большим чувством и чувствительностью. Мы должны сделать паузу, чтобы определить эти термины, потому что слова изменились в значении за последние два столетия. Два существительных в названии не являются ни синонимами, ни антонимами. Смысл «чувства» тогда был близок к тому, что он означает в наши дни – рациональность, мудрость, разумность. Он хорошо регулировался силой разума. Но «чувствительность» в романтическую эпоху (конец 18-го и начало 19-го веков) не имела ничего общего с чувственностью или мудростью. Чувствительность сигнализировала об эмоциональной чувствительности, сочувствии и восприимчивости. Это была сила чувств, восприятия, вкусов и сердца. Утверждать, что вы чувствуете более глубоко или выражаете более сильные чувства, было очень модной формой чувствительности. Десятки исследований были опубликованы о том, что называется культом чувствительности эпохи. «Чувствительность: введение» Джанет Тодд (1986) остается одним из лучших примеров.
Истории чувствительности в литературе часто начинаются с романа Лоренса Стерна «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии» (1768), «Человек чувств» Генри Маккензи (1771) или «Страдания юного Вертера» Иоганна Вольфганга фон Гете (1774). Кажется, зрители сталкивались с этими романами, чтобы испытать и поделиться сильными чувствами, которые вызвали истории. Были ли эти книги «проглочены» в созерцательном одиночестве или прочитаны вслух в кругу семьи или друзей, суть была в том, чтобы пролить слезы. И мужчинам, и женщинам было предложено плакать над этими мужскими персонажами, но со временем понятие чувствительности стало еще больше разделяться по полу. Мужчины могут культивировать удивительную чувствительность, но широко распространено мнение, что женщины имеют больший естественный или биологический доступ к ней. Последствия этих стереотипов о гендере, мышлении и чувствах все еще остаются с нами.
Чувствительность также является политически противоречивым понятием. Некоторые тогда утверждали, что более «утонченные» (или более высокого класса) люди имеют больший вкус, чувствительность и чувственность. Чувствительность могла быть использована для того, чтобы отличить высокий класс от низшего или хорошо образованных от необразованных. Говорили, что нравственные качества привилегированного человека повышают его способность распознавать красоту и реагировать на нее.
Другие, однако, верили в обратное. Если чувствительность действительно связана с сочувствием, то любой может претендовать на нее. Ее можно найти во всех сферах жизни. Действительно, признание чувствительности у всех чувствительных людей – независимо от класса, расы, пола или нации – также может доказать собственную ценность. Если привилегированный человек мог бы проявить сочувствие к бедственному положению чувствительных угнетенных и хотел бы улучшить судьбу тех, кто разделяет его тонкую чувствительность, то он мог бы претендовать на то, чтобы быть высшей моральной личностью. Проблема, конечно, в том, что чувствительность можно симулировать. Многие также забили тревогу по поводу опасности ложной чувствительности.
Вымысел Остин предполагает, что у нее были определенные мнения и здоровый скептицизм по отношению к модной чувствительности. Ее недоверие к излишествам сочувствия особенно ясно проявляется в одном шутливом разговоре в романе. Прогуливаясь прекрасным осенним днем, Элинор дразнит Марианну: «Не у каждого есть страсть к мертвым листьям». Это и одноразовая шутка, и скрытая критика. Мертвые листья заслуживают сочувствия? Есть другие вещи, которые заслуживают нашей страстной заботы больше, чем мертвые листья?
Язвительная линия Элинор подразумевает, что сильные чувства Марианны могут быть более чрезмерными и неизбирательными, чем достойными восхищения. Но Марианна отвечает ей со всей серьезностью и самоуверенностью: «Нет, мои чувства не часто разделяют, не часто понимают. Но иногда бывает и так». Марианна защищает идею о том, что любой человек с тонкой чувствительностью является высшим человеком. Любить мертвые листья – значит проявлять изысканное понимание природы, красоты и жизни от колыбели до могилы. Ответ Элинор говорит о том, что она думает, что любовь к мертвым листьям не является верным признаком чего-то замечательного в человеке. Казалось бы, она предпочитает оценивать людей по их намерениям, суждениям и поведению, а не по их высокой чувствительности, драматической эмпатии или исповедуемому вкусу.
Разногласия сестер по поводу чувств и мертвых листьев указывают не только на их индивидуальные различия, но и на их семейные проблемы. Марианна следует по эмоциональным стопам матери, не обращая особого внимания на сдерживание своих реакций. Элинор служит не только советником Марианны, но и советником своей собственной матери. Хуже того, говорят, что у молодой Маргарет романтический поворот Марианны без разума (важно отметить, что в этой строке подразумевается, что Марианна тоже имеет разум). Заботы Элинор о матери и сестрах вряд ли эгоистичны, но они продиктованы ее собственными интересами. Она должна понять, что выбор одного из них может повлиять на все. Испорченная репутация одной сестры, диковинное поведение или нетрадиционный выбор могут повлиять на перспективы брака остальных. Этот факт должен заставить любого женского персонажа этого периода, который беспокоится о том, чтобы найти любовь – к себе или другим – казаться самым далеким от легкомысленности.
Это была культура глубокого конфликта о роли любви и денег в браке. В 1790-х годах все еще проводились публичные дебаты, в ходе которых спрашивали, является ли большим злом жениться по любви без денег или жениться из-за денег и без любви. Как выразился один сатирический источник, любовь без денег «подобна улью без меда». Если говорить правда, то «еще одна насмешка / это всего лишь шутка / из-за любви без денег / исчезнет, как дым». В художественных произведениях обычно предпочтение отдается любовной стороне уравнения. Деньги чудесным образом появятся к концу истории. Идеальный мужчина Марианны – это фигура, вырванная со страниц невероятных романов дня. Как и ее вымышленная героиня, Остин, должно быть, долго и упорно размышляла о том, как должен выглядеть достойный герой в произведении реалистического романа. Это тоже была литературная проблема.
Чтобы понять, откуда берется идеальный герой Марианны, мы могли бы сравнить его с одним из бестселлеров. Джейн Портер в «Вожде Шотландии» (1810) использует в качестве героя воина 13-го века Уильяма Уоллеса. Он описан как состоящий
в браке с Марион Брэйдфут, красивой наследницей Лэммингтона. Они воспитывались вместе с детства, взаимная привязанность росла по мере их собственного роста, а сочувствие к вкусу, добродетели и взаимная нежность делали их настолько едиными, и в двадцать два года восторженному любовнику было позволено… публично поклясться в верности у алтаря, где он так часто тайно клялся своей Марион, он прижал ее к своему сердцу и тихо прошептал: «Дороже жизни! Часть моего существа сейчас и навсегда! Благословен этот союз, который соединил твою душу с моей навеки!»
Марианна Дэшвуд явно хочет такого же, как Уоллес. Она ищет полное сочетание вкуса и добродетели, двойственность, смешение душ. Ее человек большого чувства произносит свои поэтические строки любви нежным шепотом, с придыханием восклицательных знаков.
Марианна также думает, что истинная любовь случается только один раз, сомневаясь в способности сердца любить полностью во второй раз или больше. Это странная вера для того, кто сам является продуктом счастливого второго брака, как указывает Элинор. Но их борьба за этот вопрос соответствует остальной части романа, потому что «Чувство и чувствительность» неоднократно спрашивает, как его персонажи – и мы – должны оценивать то, что будет первым, вторым и даже третьим. Он исследует не только первую и вторую любовь, но и детей первого, второго или третьего рождения, первого, второго и третьего поколений. Братья и сестры в романе делятся на пары и тройки. Имена удваиваются. Роман просит нас измерять, сравнивать и контрастировать в единицах, двойках или тройках. Первые часто приоритизируются, но нам неоднократно предлагают спросить, действительно ли первый лучше.
Хотя «Чувство и чувствительность» были, вероятно, вторым крупным романом, который Джейн Остин начала писать (и, вероятно, третьим, который она «закончила»), это был тот роман, который она опубликовала первым. Начатый, согласно семейной легенде, как эпистолярный – роман, рассказанный в письмах – в конце 1790-х годов роман, который стал «Чувством и чувствительностью», поставил бы на карту литературные притязания Остин. Ее первые читатели не могли этого знать, потому что она опубликовала его анонимно. Она использовала слово «леди» вместо своего имени на титульном листе книги. Она скрывала свою личность – но не пол – от общественности.
Остается много недопонимания и мифов, касающихся вопроса анонимности. Это не было ни странностью, ни женским требованием. Анонимность, по-видимому, была основным выбором среди всех писателей-романистов того периода, мужчин и женщин. Более 60 процентов романов, опубликованных в конце 18-го и начале 19-го веков, не были подписаны на титульных листах. Даже авторы, которые стали самыми известными среди этих романистов – сэр Вальтер Скотт, Мария Эджуорт, Фрэнсис Берни и Мэри Шелли – поначалу публиковали свои произведения анонимно.
Только позже они подписали свои настоящие имена к своим работам. Казалось бы, они ждали, чтобы увидеть, привлекут ли их книги положительное внимание и известность, прежде чем раскрыть свое авторство. Мы склонны считать, что Остин, будь она жива, всегда предпочитала бы анонимность. Эти примеры указывают на другой возможный путь. Мы не знаем, что Остин решила бы рассказать о своем авторстве, если бы прожила более долгую жизнь. Мы не знаем, что бы она выбрала, если бы увидела, как это делали другие авторы, что ее романы продолжают привлекать положительное внимание.
Женщины-писатели были ответственны примерно за половину из примерно 1500 произведений прозаической литературы, опубликованных в Великобритании в первые два десятилетия XIX века. Это делает роман того времени жанром равных возможностей, по крайней мере, в цифрах (женщины не были так хорошо представлены в других жанрах, что, несомненно, заставило роман казаться более женским). Как автор, Остин могла бы выбрать анонимность своего пола, но она, должно быть, хотела быть идентифицирована как женщина. Мы не сразу заметили, что, делая выбор в пользу «леди», она не шла в ногу со своими современниками. Был большой взрыв романов «леди» в 1780-х годах, когда Остин была маленькой девочкой. Почти четверть романов, опубликованных в 1785 году, были подписаны таким образом. К концу 1790-х годов, однако, когда Остин, возможно, впервые начала писать «Элинор и Марианну» (название, которое она, как говорят, впервые дала истории, которая стала позже «Чувством и чувствительностью»), количество романов, подписанных «леди», упало всего на 5 процентов. Говорят, что после 1800 года она превратилась в тонкую струйку.
Это означает, что подпись Остин «леди» была устаревшей в 1811 году. Намеренно ли она выделяла себя не только по полу, но и устаревшей или ностальгической фразой? Это возможно. Также возможно, что она следовала семейно-авторской традиции. Ее двоюродная сестра Кассандра Кук – которая также была женой ее крестного отца – опубликовала свою «Военный хребет: историческую историю, основанную на фактах» (1799), анонимно как «Леди качества». Остин, решив начать с «леди», но опуская дальнейший маркер класса Кук («качества»), можно было бы сказать, что он выбрал менее возвышающий, но все же вежливый способ описания себя. Возможно, Остин и вторит, и попирает семейную традицию, упоминая себя в печати таким образом.
Что примечательно, так это то, что Остин будет непосредственно идентифицировать себя как «Леди» – автор – на титульной странице только один раз. Она опубликовала «Гордость и предубеждение» (1813) как «автор «Чувства и чувствительности»». «Мэнсфилд-парк» (1814) опубликовала как автор «Чувства и чувствительности», «Гордости и предубеждения»», это все еще давало ей первое место в списке. Остин или ее издатели – или все вместе – хотели, чтобы читатели могли отслеживать ее авторство. Ее второй роман был связан с первым ее именем. Связывая «Чувство и чувствительность» с «Гордостью и предубеждением», Остин на титульном листе своего второго романа создавала свой собственный литературный бренд, как мы могли бы выразиться сегодня.
Источник