Эмоции мечты федерико моччиа
Третьей книги с новым сюжетом про этих же героев у Федерико Моччиа нет! Однако есть третья книга под названием «Три метра над уровнем неба: Эмоции и мечты». Она представляет собой мюзикл по двум первым книгам, который ставится на сценах театров и в больших концертных залов Италии.
Нашумевший бестселлер «Tre metri sopra il cielo» стал мюзиклом. Степ и Баби вновь рассказали миру историю своей любви, но в этот раз языком танца и песен.
Эта книга — не просто сценарий и тексты песен. Это и дневник кропотливой работы авторов-сценаристов, актеров и техников, который не только приоткроет завесу над тайной создания спектакля, но и расскажет о неразрывной связи его с романом.
История эта обрела новую душу, сотканную на сцене Королевского Дворца из жестов, слов и музыки на основе популярного романа Федерико Мочча.
В мюзикле вы услышите и песни, созданные на основе школьных сочинений, которые были написаны подростками из разных школ по просьбе Королевского Дворца. Заданием было попытаться объяснить, что испытывает человек, находящийся «в трех метрах над небом».
Книга также содержит более 100 фотографий, снятых во время подготовки спектакля, начиная с первого кастинга и заканчивая генеральной репетицией.
Выдержки из интервью актеров и режиссера обоих фильмов, Фернандо Гонсалеса Молины о третьей части фильма «Три метра над уровнем неба».
Если «Я хочу тебя» превратиться в успешный фильм, что ему и предрекают всяческие прогнозы экспертов, то возможно, третья часть фильмов «Три метра над уровнем неба» и «Я хочу тебя» все-таки появится. Однако третья часть не будет основана на книгах итальянского автора Федерико Моччиа, как две ее предшественницы.
Режиссер дух фильмов, Фернандо Гонсалес Молина уже дал несколько интервью, где высказался на эту тему следующим образом: «Бывает, я просыпаюсь с желанием снять трилогию, чтобы закончить историю персонажей и дальше проследить за их миром, к которому я так привязан. А бывает, что я говорю себе: хватит, не нужно ничего больше».
Тем не менее, последнее слово остается за продюсерами фильмов «Три метра над уровнем неба» и «Я хочу тебя», и все указывает на то, что информация о съемках третьей части, по всей видимости, может подтвердиться, что обрадует тысячи десятков фанатов истории любви Баби и Аче. Однако есть информация, в третьей части основной акцент будет делаться на некоторых второстепенных персонажей.
Клара Лаго не исключает возможности появления третьей части: «Я предполагаю, что эта идея пока рассматривается, но об этом нигде не написано». «Надеюсь», ответила Мария Вальверде, подчеркнув, что ей бы доставило удовольствие «увидеть развитие персонажей, забежать на несколько лет вперед, это уже как часть тебя. Было бы чудесно увидеть, чем закончится история этих героев», заверила Мария.
««Не знаю, что может случиться»», (Федерико) Моччиа, автор романов, на которых основаны эти фильмы, говорит, что наработки для третьей части есть, так что посмотрим; у меня есть идеи, многие темы так и остались открытыми, много мест, куда еще можно путешествовать.
«Думаю, что персонажи это выдержат, они будут представлены в другом временном отрезке, но мы не можем знать, что произойдет за этот год…почему бы и нет…», прокомментировал режиссер Фернандо Гонсалес Молина.
При данных обстоятельствах есть все основания для продолжения этой саги.
Фернандо Гонсалес Молина: «Мы снимаем много материала, который потом не используем, но это не может быть представлено в качестве самостоятельной части. Не буду отрицать, я размышлял над третьей частью, я оставляю этот вопрос открытым. Знаю, что Федерико напишет сценарий, если будет нужно. Так что посмотрим…».
Источник
Эмоции мечты федерико моччиа
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 277 472
- КНИГИ 654 643
- СЕРИИ 25 043
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 611 766
Три метра над небом. Трижды ты
Tre volte te © by Federico Moccia, 2017 by Agreement with Pontas Literary & Film Agency
© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2019
Моему сыну, моему сердечному другу, который ежедневно дарит мне все те воспоминания, о которых я уже забыл
Моей дочери, красавице, которая заставляет меня смеяться от счастья
Любовь – это когда счастье другого важнее своего собственного.
«Люблю Джульетту безответно». Небольшое граффити на деревянном заборе свидетельствует обо всей безнадежности этого разочарования. Я улыбаюсь. Может быть, Джульетта никогда об этом и не думала, но мне не дано этого знать, и я, взволнованный, вхожу в дом. Иду молча до тех пор, пока не дохожу до той самой комнаты. Смотрю на море из того самого окна. Теперь это все мое – и смотровая терраса, плавно опускающаяся к скалам, и эти закругленные ступени, и распылители садового душа с перегородками из желтых и голубых плиток, вручную расписанных лимонами, и мраморный стол перед большим окном, отражающий горизонт. Строптивые морские волны то ли бунтуют против моего присутствия, к которому они еще не привыкли, то ли приветствуют мое возвращение. Они бьются о скалы, окружающие особняк в этой живописнейшей части высокого утеса. Солнце заходит, и от его света стены гостиной становятся красными. Точь-в-точь как в тот день девять лет назад.
– Вы передумали? Вы уже не хотите покупать дом?
Хозяин вопросительно глядит на меня, а затем – спокойный, неторопливый, невозмутимый – разводит руками и говорит:
– Вы, конечно, можете делать, что хотите: это же вы платите. Но если вы передумали, то вам придется или оплатить мне задаток в двойном размере, или судиться так долго, что, учитывая мой возраст, мне уже, разумеется, не увидеть моих денег.
Я смотрю на него и про себя усмехаюсь: старый-то он старый, но проворней любого мальчишки. Хозяин хмурится.
– Конечно, если вы такой хитрый, то спешить не будете. У меня-то вы суд, разумеется, выиграете, но уж моих детей и моих внуков вам не одолеть. Да и к тому же в Италии можно судиться годами!
Его одолевает приступ глухого надрывного кашля, так что старику поневоле приходится закрыть глаза и прервать свою обвинительную речь в духе последнего римского сенатора. Он немного ждет, переводит дух и, отдышавшись, откидывается на шезлонг, трет глаза и снова их открывает.
– Но вы-то хотите купить этот дом, правда?
Я сажусь рядом с ним, беру лежащие передо мной листы и, даже не читая, визирую страницу за страницей: мой адвокат уже все проверил. И на последней странице расписываюсь.
– Значит, вы его покупаете?
– Да, я не передумал; я получил то, что хотел…
Хозяин собирает документы и передает их своему поверенному.
– Что ж, должен сказать вам правду: я согласился бы и на меньшее.
– Так и я хочу сказать вам правду: я бы заплатил за него и двойную цену.
– Не может быть; вы говорите это нарочно…
– Думайте, как хотите.
Наконец хозяин встает, идет к старинному деревянному серванту и открывает его. Он достает из холодильного отделения для вин бутылку шампанского и, немного попотев, с истинным удовольствием и удовлетворением откупоривает ее. Налив шампанское в два бокала, он спрашивает:
– А вы действительно заплатили бы двойную цену?
– И не сказали это, чтобы меня позлить?
– Зачем это мне? Вы мне симпатичны: вот, вы меня даже угощаете отличным шампанским, – говорю я и беру бокал. – К тому же оно идеальной температуры, именно такое, как мне нравится. Нет, я бы никогда не захотел вас злить.
Хозяин поднимает свой бокал вверх, в мою сторону.
– Я же говорил моему адвокату, что мы могли бы запросить и больше… – ворчит он.
Я пожимаю плечами и не говорю ничего – даже про те десять тысяч евро, которые я дал его адвокату, чтобы тот убедил хозяина принять мое предложение. Я чувствую на себе его встревоженный взгляд. Кто знает, о чем он сейчас думает.
Он кивает головой и улыбается: похоже, я его убедил.
– Что ж, хорошая сделка, я доволен… Давайте выпьем за счастье, которое приносит этот дом.
Он решительно подносит бокал ко рту и одним махом его осушает.
– Вот скажите-ка мне… И как это, интересно, вам удалось оставить за собой этот дом, как только я выставил его на продажу?
– Вы бывали в магазине «Виничио» – там, на горе? Знаете, где он?
– Еще бы, как не знать.
– Так вот: я, скажем так, давно знаком с его хозяином…
– Вы подыскивали себе дом в этой местности?
– Нет, я хотел знать, когда вы решите продавать свой.
– Именно этот? Этот и никакой другой?
– Именно этот. Он должен был стать моим.
И я мгновенно переношусь назад, в прошлое.
Мы с Баби любим друг друга. В тот день она со всем классом поехала во Фреджене, в ресторан «Мастино», отмечать наступление тех ста дней, которые остаются до выпускных экзаменов. Она видит, как я подъезжаю на мотоцикле, и подходит ко мне, улыбаясь такой улыбкой, от которой могут рассеяться все мои сомнения. Я иду за ней, достаю ту синюю бандану, которую я у нее украл, и завязываю ей глаза. Она садится на заднее сиденье моего мотоцикла, прижимается ко мне, и мы под звучащую в наушниках музыку Тициано Ферро проезжаем всю Аврелиеву дорогу, до самой Фенильи. Море серебрится, мелькают заросли дрока, темно-зеленые кусты, а потом показывается этот дом на скале. Я останавливаю мотоцикл, мы слезаем, и я мгновенно придумываю, как туда пробраться. И вот мы входим в этот дом, о котором мечтала Баби. Это просто невероятно, словно я снова теперь вижу все это наяву – вижу, как держу ее за руку, и она, с завязанными глазами, окружена тишиной того дня. Солнце заходит, и в этой тишине мы слышим только дыхание моря, а наши слова эхом отдаются в пустых комнатах.
– Где же ты, Стэп? Не бросай меня здесь одну! Я боюсь…
Тогда я снова беру ее за руки, и она вздрагивает.
Она меня узнает, успокаивается, и я веду ее дальше.
– Это невероятно, но тебе я позволяю делать со мной все, что вздумается…
Ее глаза до сих пор завязаны, и она машет руками, тщетно пытаясь меня ударить, но, наконец, натыкается на мою спину и уж тогда отыгрывается на мне волю.
– Ой-ой-ой! Когда на тебя находит, ты делаешь больно!
– Так тебе и надо… Но я хотела сказать, что это мне кажется дикостью – то, что я здесь. Мы проникли в дом, выбив стекло, и я делаю все это с тобой, не споря, не протестуя. И, в довершение всего, я ничего не вижу… А это значит, что я тебе доверяю.
– А разве это не здорово – доверяться другому человеку во всем? Полностью подчиняться его воле, не размышляя и не сомневаясь – точь-в-точь так, как сейчас доверяешь мне ты? Думаю, что на свете нет ничего лучше.
– А ты? Ты тоже мне доверяешь?
Я молчу и вглядываюсь в ее лицо, пытаясь заглянуть в ее глаза, скрытые под банданой. Потом она отпускает мои руки и замирает, как в пустоте – может быть, разочарованная тем, что я ей ничего не ответил. Стойкая, независимая, одинокая. И тогда я решаюсь ей открыться:
– Да, и я тоже. И я тоже – в твоей воле. И это прекрасно.
– Эй, о чем вы там думаете? Вы как будто витаете в облаках… Давайте, возвращайтесь-ка на землю, к нам, радуйтесь! Вы же только что купили дом, который хотели, не так ли?
– Да-да, я просто задумался, на меня накатили приятные воспоминания… Я снова вспоминал те отчаянные слова, которые иногда говорят в порыве чувств. Не знаю почему, но мне пришла в голову нелепая мысль – словно когда-то я уже прожил это мгновение.
Источник
Эмоции мечты федерико моччиа
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 277 472
- КНИГИ 654 643
- СЕРИИ 25 043
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 611 766
Три метра над небом. Трижды ты
Tre volte te © by Federico Moccia, 2017 by Agreement with Pontas Literary & Film Agency
© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2019
Моему сыну, моему сердечному другу, который ежедневно дарит мне все те воспоминания, о которых я уже забыл
Моей дочери, красавице, которая заставляет меня смеяться от счастья
Любовь – это когда счастье другого важнее своего собственного.
«Люблю Джульетту безответно». Небольшое граффити на деревянном заборе свидетельствует обо всей безнадежности этого разочарования. Я улыбаюсь. Может быть, Джульетта никогда об этом и не думала, но мне не дано этого знать, и я, взволнованный, вхожу в дом. Иду молча до тех пор, пока не дохожу до той самой комнаты. Смотрю на море из того самого окна. Теперь это все мое – и смотровая терраса, плавно опускающаяся к скалам, и эти закругленные ступени, и распылители садового душа с перегородками из желтых и голубых плиток, вручную расписанных лимонами, и мраморный стол перед большим окном, отражающий горизонт. Строптивые морские волны то ли бунтуют против моего присутствия, к которому они еще не привыкли, то ли приветствуют мое возвращение. Они бьются о скалы, окружающие особняк в этой живописнейшей части высокого утеса. Солнце заходит, и от его света стены гостиной становятся красными. Точь-в-точь как в тот день девять лет назад.
– Вы передумали? Вы уже не хотите покупать дом?
Хозяин вопросительно глядит на меня, а затем – спокойный, неторопливый, невозмутимый – разводит руками и говорит:
– Вы, конечно, можете делать, что хотите: это же вы платите. Но если вы передумали, то вам придется или оплатить мне задаток в двойном размере, или судиться так долго, что, учитывая мой возраст, мне уже, разумеется, не увидеть моих денег.
Я смотрю на него и про себя усмехаюсь: старый-то он старый, но проворней любого мальчишки. Хозяин хмурится.
– Конечно, если вы такой хитрый, то спешить не будете. У меня-то вы суд, разумеется, выиграете, но уж моих детей и моих внуков вам не одолеть. Да и к тому же в Италии можно судиться годами!
Его одолевает приступ глухого надрывного кашля, так что старику поневоле приходится закрыть глаза и прервать свою обвинительную речь в духе последнего римского сенатора. Он немного ждет, переводит дух и, отдышавшись, откидывается на шезлонг, трет глаза и снова их открывает.
– Но вы-то хотите купить этот дом, правда?
Я сажусь рядом с ним, беру лежащие передо мной листы и, даже не читая, визирую страницу за страницей: мой адвокат уже все проверил. И на последней странице расписываюсь.
– Значит, вы его покупаете?
– Да, я не передумал; я получил то, что хотел…
Хозяин собирает документы и передает их своему поверенному.
– Что ж, должен сказать вам правду: я согласился бы и на меньшее.
– Так и я хочу сказать вам правду: я бы заплатил за него и двойную цену.
– Не может быть; вы говорите это нарочно…
– Думайте, как хотите.
Наконец хозяин встает, идет к старинному деревянному серванту и открывает его. Он достает из холодильного отделения для вин бутылку шампанского и, немного попотев, с истинным удовольствием и удовлетворением откупоривает ее. Налив шампанское в два бокала, он спрашивает:
– А вы действительно заплатили бы двойную цену?
– И не сказали это, чтобы меня позлить?
– Зачем это мне? Вы мне симпатичны: вот, вы меня даже угощаете отличным шампанским, – говорю я и беру бокал. – К тому же оно идеальной температуры, именно такое, как мне нравится. Нет, я бы никогда не захотел вас злить.
Хозяин поднимает свой бокал вверх, в мою сторону.
– Я же говорил моему адвокату, что мы могли бы запросить и больше… – ворчит он.
Я пожимаю плечами и не говорю ничего – даже про те десять тысяч евро, которые я дал его адвокату, чтобы тот убедил хозяина принять мое предложение. Я чувствую на себе его встревоженный взгляд. Кто знает, о чем он сейчас думает.
Он кивает головой и улыбается: похоже, я его убедил.
– Что ж, хорошая сделка, я доволен… Давайте выпьем за счастье, которое приносит этот дом.
Он решительно подносит бокал ко рту и одним махом его осушает.
– Вот скажите-ка мне… И как это, интересно, вам удалось оставить за собой этот дом, как только я выставил его на продажу?
– Вы бывали в магазине «Виничио» – там, на горе? Знаете, где он?
– Еще бы, как не знать.
– Так вот: я, скажем так, давно знаком с его хозяином…
– Вы подыскивали себе дом в этой местности?
– Нет, я хотел знать, когда вы решите продавать свой.
– Именно этот? Этот и никакой другой?
– Именно этот. Он должен был стать моим.
И я мгновенно переношусь назад, в прошлое.
Мы с Баби любим друг друга. В тот день она со всем классом поехала во Фреджене, в ресторан «Мастино», отмечать наступление тех ста дней, которые остаются до выпускных экзаменов. Она видит, как я подъезжаю на мотоцикле, и подходит ко мне, улыбаясь такой улыбкой, от которой могут рассеяться все мои сомнения. Я иду за ней, достаю ту синюю бандану, которую я у нее украл, и завязываю ей глаза. Она садится на заднее сиденье моего мотоцикла, прижимается ко мне, и мы под звучащую в наушниках музыку Тициано Ферро проезжаем всю Аврелиеву дорогу, до самой Фенильи. Море серебрится, мелькают заросли дрока, темно-зеленые кусты, а потом показывается этот дом на скале. Я останавливаю мотоцикл, мы слезаем, и я мгновенно придумываю, как туда пробраться. И вот мы входим в этот дом, о котором мечтала Баби. Это просто невероятно, словно я снова теперь вижу все это наяву – вижу, как держу ее за руку, и она, с завязанными глазами, окружена тишиной того дня. Солнце заходит, и в этой тишине мы слышим только дыхание моря, а наши слова эхом отдаются в пустых комнатах.
– Где же ты, Стэп? Не бросай меня здесь одну! Я боюсь…
Тогда я снова беру ее за руки, и она вздрагивает.
Она меня узнает, успокаивается, и я веду ее дальше.
– Это невероятно, но тебе я позволяю делать со мной все, что вздумается…
Ее глаза до сих пор завязаны, и она машет руками, тщетно пытаясь меня ударить, но, наконец, натыкается на мою спину и уж тогда отыгрывается на мне волю.
– Ой-ой-ой! Когда на тебя находит, ты делаешь больно!
– Так тебе и надо… Но я хотела сказать, что это мне кажется дикостью – то, что я здесь. Мы проникли в дом, выбив стекло, и я делаю все это с тобой, не споря, не протестуя. И, в довершение всего, я ничего не вижу… А это значит, что я тебе доверяю.
– А разве это не здорово – доверяться другому человеку во всем? Полностью подчиняться его воле, не размышляя и не сомневаясь – точь-в-точь так, как сейчас доверяешь мне ты? Думаю, что на свете нет ничего лучше.
– А ты? Ты тоже мне доверяешь?
Я молчу и вглядываюсь в ее лицо, пытаясь заглянуть в ее глаза, скрытые под банданой. Потом она отпускает мои руки и замирает, как в пустоте – может быть, разочарованная тем, что я ей ничего не ответил. Стойкая, независимая, одинокая. И тогда я решаюсь ей открыться:
– Да, и я тоже. И я тоже – в твоей воле. И это прекрасно.
– Эй, о чем вы там думаете? Вы как будто витаете в облаках… Давайте, возвращайтесь-ка на землю, к нам, радуйтесь! Вы же только что купили дом, который хотели, не так ли?
– Да-да, я просто задумался, на меня накатили приятные воспоминания… Я снова вспоминал те отчаянные слова, которые иногда говорят в порыве чувств. Не знаю почему, но мне пришла в голову нелепая мысль – словно когда-то я уже прожил это мгновение.
Источник