Название книги
Водки летчикам не давать!
Загорцев Андрей Владимирович
ВОТ ТАК БЫЛО
( Чувство глубокого непатриотизма)
Весной 95 года, когда было небольшое затишье в красивом и спокойном городе Грозный, я на «борзом» коне подкатил к своему шефу и вытребовал себе неделю отпуска. Шеф меня мотивировал всякими нескучными словами, я мотивировал шефа и апеллировал к своей контузии и ранению, наконец наш полковник плюнул в мою сторону, но попал себе на ботинок и сказал: «Х…й с тобой, чтоб через неделю — как штык».
Проинструктировав всех кого можно и нельзя, я дернул в к себе на родину. По приезду я выслушал от предков кучу причитаний и наставлений, посидел за столом с родственниками и убыл на свою квартиру. Там, соответственно, обзвонил всех друзей-приятелей и вечером началась грандиознейшая пьянка. Народу было много, водки и закуски еще больше, произносились тосты, пелись песни, кто-то тихонько и интеллигентно, чисто по-граждански, блевал в туалете. В процессе пьянки раздавалось несколько телефонных звонков и чей-то бодрый мужской голос спрашивал:
— А ето квартира такого-то?
— А вы завтра на месте будете?
— Да мля, з-заходите, похмелимся, — бравировал я, и бросал трубку.
И так несколько раз. Скоро мне это надоело и я послал звонившего на его далекую прародину.
Далеко за полночь, проводив всех, я бухнулся спать.
С утра встал сам, долго не мог понять, где нахожусь, истошно орал:
— Скамейкин, падла, хде кофе-е, грей душ!
Наконец я понял, что мой матрос Скамейкин остался в Грозном и душ не надо греть на солярке, а просто надо открыть кран. Кое-как поднявшись и одевшись, я поплелся на кухню. И тут в мозги ворвалась трель дверного звонка…
«Кого это прет?» — подумал я и открыл дверь.
На лестничной площадке топтались два интеллигентных милиционера и какой-то капитан с инженерными петлицами на новеньком камуфляже.
— Здрасте, — бодро произнес он.
— Здорово, — буркнул я. — Че хотел? Че не хотел?
Капитан хмыкнул, видно внешний вид мой доставил истинное наслаждение. Действительно: стоит полупьяное тело в трениках, майке, со свежим шрамом на морде и дерзит. Сдержав бившее его изнутри негодование, капитан весьма вежливо попросил меня проехаться с ними. Я подумал, что каким-то образом нашим городским властям стало известно, что доблестный герой чеченской войны приехал в родной город и хотят меня пригласит на какой-нибудь фуршет.
Капитан сказал, что, в принципе, они на машине, и я, накинув спортивную куртку и поменяв тапки на кроссовки, спустился с ними к подъезду. Дальше все напоминало дурной сон.
Возле подъезда стоял «воронок», и пока я стоял открыв рот, менты быстренько впихнули меня в обезьянник и захлопнули дверцу.
— Э-э-э-э-э, ур-роды, вы чё творите! — заорал я.
— Молчи, придурок, отбегался, — сказал саперный капитан, менты поддержали его ржанием.
Дальше все напоминало театр абсурда. Меня привезли в военкомат и засунули в актовый зал к куче полупьяных призывников, на дверях стоял какой-то мабутей и гордо гноил призывников.
Кому-то орать, что я старший лейтенант, представитель разведки ТОФА и тока что прибыл со штурма Грозного — было абсолютно бессмысленно.
Потом пришел тот самый капитан, который оказался начальником отдела призыва. Он начал читать списки команд и выслушивать все пожелания абсолютно не желавших служить призывников.
Я в прострации сидел на табуретке и молчал.
Тут зашел военком и капитан скомандовал: «Смирно!»
Надо ли говорить, что я по привычке вскочил и вытянул руки по швам. Остальные призывники, глядя на меня, лениво начали подыматься.
Военком сказал пару напутственных речей, потом представил мабутейного сержанта, который попытался рассказать, как клево служить в пехоте…
Рассказ сержанта я сдабривал своими замечаниями.
— Вы научитесь стрелять из всех видов стрелкового оружия, — верещал толстый сержант.
— А тебя не научили? — спрашивал я.
Военком хмыкал, капитан багровел, призывники ржали.
— Да я. — ерепенился мабутей.
— Да ты писарь видать, вон щеки какие, — бухтел я.
Сержант решил, что я точно попаду к ним в часть и тогда мне капец. Он мне исподтишка показывал кулаки, что-то гундосил, короче выступление я сорвал. Военком прикрикнул на нас, поднял меня и сказал такие слова:
— Вот Вы, товарищ призывник, несколько лет бегали от призыва, а теперь Вам придется отдать Родине долг. Я лично позабочусь о том, чтобы вы попали в одну часть с товарищем сержантом.
Мабутей довольно крякнул.
— А кто Вам сказал, товарищ подполковник, что я Родине что-то должен? А почему в мабуту? — я специально акцентировал слово «мабута». — Че, два года возле какой-нибудь БМПшки загибаться?
Военком открыл рот и сумел сказать:
— А Вы и знаете, что такое БМП, а?
Я не торопясь выдал ему расклады и про БМП-1, и БМП-2 и про БТР — все, что помнил с училища.
Мабутей притух, он попутал все на свете и не понимал, что творится. Столько умных военных слов про БМП он и в части-то наверняка не слышал. Военком удивленно хрюкнул и покосился на кэпа, а потом спросил меня:
— Вот ты же готовый сержант, и почему же не желаешь служить?
— Есть одна причина, товарищ подполковник, но для этого мне надо домой, кое-какие документы взять, а сержантом-то, вы меня зря обозвали.
Военком психанул, сказал, чтобы меня никуда не отпускали и вышел.
Кэп, злобно потирая руки, двинулся вместе с сержантом ко мне.
— Пойдемте побеседуем, тов-в-варищ призывник.
— Да пойдем, капитан, — весьма фривольно сказал я.
Мы двинулись в кабинет к капитану, а сержант-мабутей пытался толчками меня подбодрить.
Мы все втроем зашли в кабинет и я понял, что щас меня начнут воспитывать кулаками.
Так оно и было. Капитан сел за стол, а сержант попытался заехать мне в фанеру. Я добросовестно принял заряд.
Сержант хмыкнул и тока открыл рот. Я впечатал ему со всей ненавистью лоу-кик в левое бедро. М-да, четыре года занятий в училищной секции даром не прошли, сержант рухнул кулем на четыре кости и зашкреб руками, пытаясь обнять свою ушибленную ногу. Капитан попытался вскочить.
— Чё, капитан, неуставняком решил заняться? — злобно вопросил я его.
Он молча открывал рот.
Напоследок, дав волшебного пендаля сержанту, я гордо удалился из военкомата.
Дальше отсчет времени пошел уже на минуты. Понимая, что меня будут ловить, я подхватил такси и в спешном порядке ломанулся домой.
Дома я успел побриться, приколоть на погоны ещё училищного черного ПШ третью старлеевскую звезду, прицепил недавно полученную «отважную» медаль, отбил как полагается берет и засунул в карманы документы. И только я привел себя в надлежащий вид, раздались требовательные звонки в дверь и крики…
— Если не откроет — ломайте!
Я широко распахнул дверь. М-да, в группу захвата теперь входил и ушибленный мною сержант.
Немая сцена из «Ревизора» была ничто с той немой сценой, которую я увидел.
— Ну чё, поехали, имбецилы, — брякнул я и спокойно закрыв дверь, начал спускаться к «воронку».
Надо ли говорить, что сержант-мабутей ехал до военкомата в обезьяннике, со страхом посматривал на меня и тихо поскуливал. Капитан хранил героическое молчание.
— Ну извините, товарищ старший лейтенант, напутал начальник отдела-то, напутал. Вы когда поступали в училище-то, в отделе на призывниках другой сидел, и что-то не срослось там. Вас разыскивали как уклоняющегося. А по поступившим в военные учебные заведения не догадались глянуть. Мда-а-а.
Вечером капитан выставлял мне «кабак», а куча «моих» призывников, увидев меня в форме, надолго решилась дара речи. Все как один возжелали служить в доблестной МП.
Источник
Чувство глубокого непатриотизма загорцев
— Ни фига себе попал, — произнес печальный Вова.
Кое как отряхнувшись, он тихонько посеменил в сторону казармы.
ЧУВСТВО ГЛУБОКОГО НЕПАТРИОТИЗМА
Весной 95 года, когда было небольшое затишье в красивом и спокойном городе Грозный, я на «борзом» коне подкатил к своему шефу и вытребовал себе неделю отпуска. Шеф меня мотивировал всякими нескучными словами, я мотивировал шефа и апеллировал к своей контузии и ранению, наконец наш полковник плюнул в мою сторону, но попал себе на ботинок и сказал: «Х…й с тобой, чтоб через неделю — как штык».
Проинструктировав всех кого можно и нельзя, я дернул в к себе на родину. По приезду я выслушал от предков кучу причитаний и наставлений, посидел за столом с родственниками и убыл на свою квартиру. Там, соответственно, обзвонил всех друзей-приятелей и вечером началась грандиознейшая пьянка. Народу было много, водки и закуски еще больше, произносились тосты, пелись песни, кто-то тихонько и интеллигентно, чисто по-граждански, блевал в туалете. В процессе пьянки раздавалось несколько телефонных звонков и чей-то бодрый мужской голос спрашивал:
— А ето квартира такого-то?
— А вы завтра на месте будете?
— Да мля, з-заходите, похмелимся, — бравировал я, и бросал трубку.
И так несколько раз. Скоро мне это надоело и я послал звонившего на его далекую прародину.
Далеко за полночь, проводив всех, я бухнулся спать.
С утра встал сам, долго не мог понять, где нахожусь, истошно орал:
— Скамейкин, падла, хде кофе-е, грей душ!
Наконец я понял, что мой матрос Скамейкин остался в Грозном и душ не надо греть на солярке, а просто надо открыть кран. Кое-как поднявшись и одевшись, я поплелся на кухню. И тут в мозги ворвалась трель дверного звонка…
«Кого это прет?» — подумал я и открыл дверь.
На лестничной площадке топтались два интеллигентных милиционера и какой-то капитан с инженерными петлицами на новеньком камуфляже.
— Здрасте, — бодро произнес он.
— Здорово, — буркнул я. — Че хотел? Че не хотел?
Капитан хмыкнул, видно внешний вид мой доставил истинное наслаждение. Действительно: стоит полупьяное тело в трениках, майке, со свежим шрамом на морде и дерзит. Сдержав бившее его изнутри негодование, капитан весьма вежливо попросил меня проехаться с ними. Я подумал, что каким-то образом нашим городским властям стало известно, что доблестный герой чеченской войны приехал в родной город и хотят меня пригласит на какой-нибудь фуршет.
Капитан сказал, что, в принципе, они на машине, и я, накинув спортивную куртку и поменяв тапки на кроссовки, спустился с ними к подъезду. Дальше все напоминало дурной сон.
Возле подъезда стоял «воронок», и пока я стоял открыв рот, менты быстренько впихнули меня в обезьянник и захлопнули дверцу.
— Э-э-э-э-э, ур-роды, вы чё творите! — заорал я.
— Молчи, придурок, отбегался, — сказал саперный капитан, менты поддержали его ржанием.
Дальше все напоминало театр абсурда. Меня привезли в военкомат и засунули в актовый зал к куче полупьяных призывников, на дверях стоял какой-то мабутей и гордо гноил призывников.
Кому-то орать, что я старший лейтенант, представитель разведки ТОФА и тока что прибыл со штурма Грозного — было абсолютно бессмысленно.
Потом пришел тот самый капитан, который оказался начальником отдела призыва. Он начал читать списки команд и выслушивать все пожелания абсолютно не желавших служить призывников.
Я в прострации сидел на табуретке и молчал.
Тут зашел военком и капитан скомандовал: «Смирно!»
Надо ли говорить, что я по привычке вскочил и вытянул руки по швам. Остальные призывники, глядя на меня, лениво начали подыматься.
Военком сказал пару напутственных речей, потом представил мабутейного сержанта, который попытался рассказать, как клево служить в пехоте…
Рассказ сержанта я сдабривал своими замечаниями.
— Вы научитесь стрелять из всех видов стрелкового оружия, — верещал толстый сержант.
— А тебя не научили? — спрашивал я.
Военком хмыкал, капитан багровел, призывники ржали.
— Да я. — ерепенился мабутей.
— Да ты писарь видать, вон щеки какие, — бухтел я.
Сержант решил, что я точно попаду к ним в часть и тогда мне капец. Он мне исподтишка показывал кулаки, что-то гундосил, короче выступление я сорвал. Военком прикрикнул на нас, поднял меня и сказал такие слова:
— Вот Вы, товарищ призывник, несколько лет бегали от призыва, а теперь Вам придется отдать Родине долг. Я лично позабочусь о том, чтобы вы попали в одну часть с товарищем сержантом.
Мабутей довольно крякнул.
— А кто Вам сказал, товарищ подполковник, что я Родине что-то должен? А почему в мабуту? — я специально акцентировал слово «мабута». — Че, два года возле какой-нибудь БМПшки загибаться?
Военком открыл рот и сумел сказать:
— А Вы и знаете, что такое БМП, а?
Я не торопясь выдал ему расклады и про БМП-1, и БМП-2 и про БТР — все, что помнил с училища.
Мабутей притух, он попутал все на свете и не понимал, что творится. Столько умных военных слов про БМП он и в части-то наверняка не слышал. Военком удивленно хрюкнул и покосился на кэпа, а потом спросил меня:
— Вот ты же готовый сержант, и почему же не желаешь служить?
— Есть одна причина, товарищ подполковник, но для этого мне надо домой, кое-какие документы взять, а сержантом-то, вы меня зря обозвали.
Военком психанул, сказал, чтобы меня никуда не отпускали и вышел.
Кэп, злобно потирая руки, двинулся вместе с сержантом ко мне.
— Пойдемте побеседуем, тов-в-варищ призывник.
— Да пойдем, капитан, — весьма фривольно сказал я.
Мы двинулись в кабинет к капитану, а сержант-мабутей пытался толчками меня подбодрить.
Мы все втроем зашли в кабинет и я понял, что щас меня начнут воспитывать кулаками.
Так оно и было. Капитан сел за стол, а сержант попытался заехать мне в фанеру. Я добросовестно принял заряд.
Сержант хмыкнул и тока открыл рот. Я впечатал ему со всей ненавистью лоу-кик в левое бедро. М-да, четыре года
Источник
Чувство глубокого непатриотизма загорцев
Чувство глубокого непатриотизма
Весной 95 года, когда было небольшое затишье в красивом и спокойном городе Грозный, я на «борзом» коне подкатил к своему шефу и вытребовал себе неделю отпуска. Шеф меня мотивировал всякими нескучными словами я мотивировал шефа и аппелировал к своей контузии и ранению, наконец наш полковник плюнул в мою сторону но попал себе на ботинок и сказал «Х. й с тобой чтоб через неделю как штык»..
Проинструктировав всех кого можно и нельзя я дернул в к себе на родину. По приезду я выслушал от предков кучу причитаний и наставлений, посидел за столом с родственниками и убыл на свою квартиру. там соответствено обзвонил всех друзей приятелей и вечером началась грандиознейшая пьянка. Народу было много водки и закуски еще больше, произносились тосты пелись песни, кто-то тихонько и интеллигентно, чисто по граждански блевал в туалете. В процессе пьянки раздавалось несколько телефонных звонков и чей то бодрый мужской голос спрашивал
— А ето квартира такого-то??-
— А вы завтра на месте будете??
— Да мля, з-заходите, похмелимся — бравировал я, и бросал трубку, и так несколько раз, скоро мне это надоело и я послал звонившего на его далекую прародину….
Далеко за полночь проводив всех я бухнулся спать.
С утра встал сам, долго не мог понять где нахожусь, истошно орал
— Скамейкин, падла хде кофее, грей душ…
Наконец я понял, что мой матрос Скамейкин остался в Грозном и душ не надо греть на солярке а просто надо открыть кран. Кое как поднявшись и одевшись я поплелся на кухню. И тут в мозги ворвалась трель дверного звонка…
«Кого это прет??» — подумал я и открыл дверь…
На лестничной площадке топтались два интиллегентных миллиционера и какой-то капитан с инженерными петлицами на новеньком камуфляже..
— Здрасте — бодро произнес он,
— Здорово, — буркнул я, — че хотел? Че не хотел.
Капитан хмыкнул, видно внешний вид мой доставил истинное наслаждение, действительно стоит полупьяное тело в трениках майке, со свежим шрамом на морде и дерзит. Сдержав бившее его изнутри негодование капитан весьма вежливо попросил меня проехаться с ними….. Я подумал что каким то образом, нашим городским властям стало известно, что доблестный герой чеченской войны приехал в родной город и хотят меня пригласит на какой нибудь фуршет.
Капитан сказал что в принципе они на машине и я накинув спортивную куртку и поменяв тапки на кроссовки спустился с ними к подъезду. дальше все напоминало дурной сон.
Возле подъезда стоял «воронок», и пока я стоял открыв рот менты быстренько впихнули меня в обезьянник и захлопнули дверцу.
— ЭЭЭЭЭ урроды вы чё творите, — заорал я
— Молчи придурок, отбегался, — сказал саперный капитан, менты поддержали его ржанием.
Дальше все напоминало театр абсурда. Меня привезли в военкомат и засунули в актовый зал к куче полупьяных призывников, на дверях стоял какой-то мабутей и гордо гноил призывников.
Кому то орать, что я старший лейтенант представитель разведки ТОФА и тока что прибыл со штурма Грозного было абсолютно бессмысленно……
Потом пришел тот самый капитан который оказался начальником отдела призыва он начал читать списки команд и выслушивать все пожелания абсолютно не желавших служить призывников.
Я в прострации сидел на табуретке и молчал..
Тут зашел военком и капитан скомандовал — «Смирно»
Надо ли говорить что я по привычке вскочил и вытянул руки по швам остальные призывники глядя на меня лениво начали подниматься.
Военком сказал пару напутственных речей потом представил мабутейного сержанта который попытался рассказать как клево служить в пехоте….
Рассказ сержанта я сдабривал своими замечаниями.
— Вы научитесь стрелять из всех видов стрелкового оружия, — верещал толстый сержант
— А тебя не научили. — спрашивал я
Военком хмыкал, капитатан, багровел, призывники ржали..
— Да я. — ерепенился мабутей,
— Да ты писарь видать, вон щеки какие, — бухтел я
Сержант решил, что я точно попаду к ним в часть и тогда мне капец… он мне исподтишка показывал кулаки что то гундосил. короче выступление я сорвал. Военком прикрикнул на нас поднял меня и сказал такие слова,
— Вот вы товарищ призывник несколько лет бегали от призыва, а теперь вам придется отдать Родине долг, я лично позабочусь о том что бы вы попали, в одну часть с товарищем сержантом,-
Мабутей довольно крякнул.
— А кто вам сказал товарищ подполковник, что я родине что то должен. А почему в мабуту?? (я специально акцентировал слово мабута) — че два года возле какой нибудь бмпшки загибаться.
Военком открыл рот и сумел сказать,-
— А вы и знаете, что такое БМП, а.
Я не торопясь выдал ему расклады и про БМП -1, и БМП-2 и про БТР, все что помнил с училища.
Мабутей притух, он попутал все на свете и не понимал, что творится, столько умных военных слов про БМП он и в части то наверняка не слышал. Военком удивленно хрюкнул и покосился на кэпа, а потом спросил меня
— Вот ты же готовый сержант, и почему же не желаешь служить.
— Есть одна причина, товарищ подполковник но для этого мне надо домой, кое какие документы взять, а сержантом то вы меня зря обозвали.
Военком психанул, сказал, что бы меня никуда не отпускали и вышел.
Кэп злобно потирая руки двинулся вместе с сержантом ко мне.
— Пойдемте побеседуем, товарищем призывник.
— Да пойдем капитан.,- весьма фривольно сказал я.
Мы двинулись в кабинет к капитану, а сержант мабутей пытался толчками меня подбодрить.
Мы все втроем зашли в кабинет и я понял, что щас меня начнут воспитывать кулаками.
Так оно и было. Капитан сел за стол а сержант попытался заехать мне в фанеру. Я добросовестно принял заряд…
Сержант С… Я впечатал ему С лоу-кик в левое бедро. Мда, четыре года занятий в училищной секции даром не прошли сержант рухнул кулем на четыре кости и заскреб руками пытаясь обнять свою ушибленную ногу. Капитан попытался вскочить..
— Чё капитан неуставняком решил заняться??злобно вопросил я его.
Он молча открывал рот.
Напоследок дав волшебного пендаля сержанту, я гордо удалился из военкомата….
Дальше отсчет времени пошел уже на минуты, понимая что меня будут ловить, я подхватил такси ив спешном порядке ломанулся. домой.
Дома я успел побриться, приколоть на погоны ещё училищного черного ПШ третью рэлеевскую звезду, прицепил недавно полученную «отважную» медаль, отбить как полагается берет и засунуть в карманы документы. и только я привел себя в надлежащий вид раздались требовательные звонки в дверь… и крики… Если не откроет ломайте…….
Я широко распахнул дверь….. Мда, в группу захвата теперь входил и ушибленный мною сержант…
Немая сцена из РЕВИЗОРА была ничто с той немой сценой которую я увидел…..
— Ну чё поехали имбецилы, брякнул я и спокойно закрыв дверь начал спускаться к «воронку» Надо ли говорить что сержант мабутей
Ехал до военкомата в обезьяннике со страхом посматривал на меня и тихо поскуливал. Капитан хранил героическое молчание.
………- Ну извините товарищ старший лейтенант, напутал начальник отдела то, напутал, вы когда поступали в училище то в отдел на призывниках другой сидел, и что то не срослось там, вас разыскивали как уклоняющегося… а по поступившим в Военные учебные заведения не догадались глянуть, м-дааа. вечером капитан выставлял мне «кабак».. а куча «моих» призывников увидев меня в форме надолго решилась дара речи… все как один возжелали служить в доблестной МП.
Источник