Адриан ван остаде 5 чувств

Адриан ван Остаде

Школа. 1662 г. Дерево, масло. 40×33. Париж. Лувр

Адриан ван Остаде, выдающийся живописец Голландии XVII века

Это был первый мирный год в истории Голландской республики. Около полувека маленькую страну потрясали бурные события буржуазнодемократической революции и национально-освободительной войны. В результате этих событий родилась свободная Голландия, навсегда покончившая с феодализмом и господством испанских Габсбургов. Здесь, подобно многим фламандским и брабантским беженцам-протестантам, нашли себе приют и родители художника. Его отец был мелкий ремесленник — первоначально пекарь, а затем — ткач. По его стопам пошел средний сын, Ян, наследовавший ткацкую мастерскую. Старший же — Адриан и младший — Изак избрали себе ремесло живописца. Семнадцатилетним юношей Адриан фан Остаде поступает в мастерскую крупнейшего живописца Голландии — харлемского портретиста Франса Хальса (ок. 1580—1666), создавшего, кроме выдающихся реалистических портретов, ряд ярких жанровых образов. В мастерской Хальса, Остаде знакомится с одним из талантливейших фламандских художников-жанристов, Адрианом Браувером (1606—1638). Это подило его выбрать направление творчества живописца: он стал писателем простого народа. В 1634 году Остаде вступает в харлемскую гильдию живописцев и стал отличным мастером.

Тысяча шестьсот тридцатые годы — первое десятилетие самостоятельной деятельности Остаде. В этот период возникли наиболее беспокойные и экспрессивные произведения художника, отмеченные сильным влиянием необузданного фламандского темперамента Браувера. Если в ранней, относящейся к началу 1630-х годов «Сцене из крестьянской жизни» Остаде только пытается приблизиться к выразительности движения и жеста персонажей Браувера, то в написанной в 1637 году «Драке» экспрессивная динамика фигур с чисто брауверовским драматизмом захватывает зрителя.
В начале XVII века голландские художники изображали крестьян проводящими время за драками, попойками или неуклюжими танцами, с грубыми, угловатыми, одетыми в лохмотья фигурами.
В начале 1640-х годов влияние Браувера ослабевает — Остаде становится на путь самостоятельных поисков. В этом отношении показательна серия «Пять чувств», тематически продолжающая брауверовский период, но несущая и черты нового стиля. Можно ли нагляднее, чем это сделал художник, представить зрение, доходчивее — слух и более общедоступно пониманию — обоняние или вкус?!
На базаре его привлекает сценка с бродячим шарлатаном и скептически оценивающими его товар крестьянами («Шарлатан», 1648); с большой любовью воплощает художник близкую ему с детства тему — быт .ткачей («Мастерская ткача»); он заглядывает на крестьянское гумно, которое вдохновляет его на один из лучших офортов, созданных Остаде-графиком («Гумно»,, 1647); в эти же годы он пробует свои силы и в пейзаже, изображая пригорок с мощным дубом. Однако хотя круг его интересов — крестьянин его жизнь, быт и окружение — установился окончательно, Остаде еще не нашел себя. Особняком стоят в его творчестве названный «Пейзаж» и «Гумно»; не получили значительного развития изображения массовых сцен.
Позже художник написал серию однофигурных картин, изображающих крестьян и представителей простого народа. Некоторые из них являются почти портретами. К ним можно отнести, например, «Старушку» (1646), «Пекарь», с фиксацией внимания на их внутреннем мире утверждают в крестьянском жанре новый положительный образ простолюдина.
В этом ряде произведений Остаде подходит к проблеме, которая заполнило все реалистическое искусство Голландии: передать с возможной жизненной правдивостью облик нового человека, гражданина первой буржуазной республики в Западной Европе. Эта задача требовала прежде всего раскрытия внутреннего, духовного мира. Медленным и трудным был путь проникновения в неизведанную область, неудачами сопровождались первые попытки. Его портреты раскрывают целую жизнь, превращаясь в портреты-биографии.
Искусство Рембрандта дало мощный толчок дальнейшему развитию бытового жанра. Особенно плодотворным влияние гениального реалиста было для творчества Адриана фан Остаде. Следуя за Рембрандтом, художник начинает рассказывать о переживаниях, заботах и счастье своих маленьких людей. Отдельные типы, создан-» ные в 1640-х годах, поднимаются уже до значения юбраза. Такова, например, «Старушка», лицо которой по-рембрандтовски светится сдержанной внутренней радостью.
«Крестьяне-конькобежцы, греющиеся у камина» — картина, датированная 1650 годом, была одной из первых, которые открыли период полной творческой зрелости Остаде. Удивительное искусство светотени и теплый золотисто-коричневый колорит становятся главным выразительным средством, передающим настроение сердечности и уюта. Художник внимательно всматривается в лица своих героев, стараясь отметить в них не только индивидуальное своеобразие характера, но и проявление душевных движений.
Картина «Деревенские музыканты» (1655) особенно показательна в этом отношении.
В приготовлении к концерту «Артисты» и «зрители» заняли свои места. В центре, с достоинством хозяйки, восседает молодая певица. Едва ли не по ее прихоти затевается этот концерт. Увлечение сквозит в ее движениях, смущение и взволнованность — в чертах лица. Ее партнер, настраивающий виолончель, изображен также за непривычным для него делом. Только старый скрипач чувствует себя в своей стихии. Его черный берет с петушиными перьями и кружевной воротник выдают «артиста», то есть бродячего музыканта, который объясняет урок хозяевам дома, увлекающимся музыкой. На стене висят музыкальные инструменты: скрипка и мандолина; рядом — неизменная клетка с птичкой. В остальном убранстве комнаты поразительная сдержанность. Только застекленная оконная рама, на которой играют скользящие лучи света, вносит уют и нарядность. В открытое окно врывается виноградная лоза, как бы украшенная гроздью детских головок.
Главной удачей «Деревенских музыкантов» следует признать удивительную многогранность и глубину образа странствующего музыканта, судьба которого неоднократно привлекала внимание Остаде. Но за любимым делом, в уютной горнице с приветливыми хозяевами, когда затронуты давно не звучавшие струны души. То же желание показать внутренний мир своих героев руководит художником и при создании других образов.
Такая цельность замысла, стройность и последовательность его воплощения заставляют нас считать картину «Деревенские музыканты» шедевром, а период, в который она возникла, — вершиной в творческой эволюции Остаде. С точки зрения реалистического искусства именно в эти годы (конец 1640-х — начало 1660-х) создаются им наивысшие художественные ценности.
Картины «Рылейщик в кабачке» (1653), «Крестьянское общество» (1661) и «Крестьяне в шинке» (1662) можно отнести к лучшим вещам Остаде, посвященным излюбленной им теме мирного времяпрепровождения крестьянином своего досуга. Они довольно близки между собой как по общности господствующего в них настроения благодушного покоя, так и по сходному решению образов, композиции и освещения. В эти годы художник нашел приемы, которым остается верен до последних дней своей деятельности. Изображая многолюдную компанию крестьян, он подразделяет ее обычно на две четкие группы, освещая находящуюся на переднем плане падающим слева ярким светом и помещая в глубине дополнительный, более слабый источник освещения, выявляющий группу заднего плана. Этим приемом подчеркивается глубина помещения и достигается органическая связь человеческих фигур с окружающим пространством.
Сходным же образом решены произведения и на менее типичные для Остаде темы, такие как «Алхимик» (1661) — картина, высмейвающая маниака, напрасно переводящего добро и время, когда его семья голодает; «Школа» (1662), в которой с мягким юмором изображен строгий учитель и шалуны-ученики, и подлинный шедевр мастера — «Художник в мастерской» (1663).
Последнее из названных произведений рисует типичную обстановку ателье голландского жанриста. Сам мастер изображен сидящим за мольбертом с палитрой, кистью и муштабелем в руках; в глубине, на помосте его ученик, занятый приготовлением красок. Вокруг художника разбросаны этюды, наброски и альбомы, в углу стоит манекен, на полу валяются гипсовые маски. Голландские жанристы были приверженцами тщательного, миниатюрного письма, поэтому под потоком, над рабочим местом натянута парусина, чтобы ни одна пылинка не упала на создающуюся картину. Тончайшие переходы светотени и единая свето-воздушная среда объединяют это множество деталей в цельный, законченный образ творческой лаборатории голландского живописца.
К необычным для творчества Остаде произведениям следует отнести и «Семейный портрет», написанный художником около 1650 года. Он выделяется не только по жанру — Остаде почти не писал портретов, — но и выбором моделей: перед нами представители высшего общества, которые также почти не встречаются в произведениях мастера. Мужчина небрежно сидящий около столика, — управитель крупного поместья, Хендрик де Гойер, рядом с ним —- его жена Мария и ее сестра Катарина Квестирс — довольно известная поэтесса Голландии. На заднем плане изображен сам художник, занижающий явно второстепенное место. Неопределенность его позы долгое время давала повод к неверному толкованию всей картины, как «Брачное предложение». Тогда как в действительности жест художника должен выражать, по-видимому, преклонение перед талантом поэтессы. Малоудачным и неглубоким следует считать решение женских образов, только острота характеристики Хендрика де Гойера достойна Остаде и несколько напоминает здесь его учителя — Хальса.
Изображение жизни высокопоставленных горожан было не в характере Остаде. Выходец из мелких ремесленников и сам по социальному положению ремесленник, художник только в последние годы добился известного материального благосостояния. Вместе с тем, обладая прямым и принципиальным характером, как это следует из его биографии, он вряд ли мог потакать капризам богатого заказчика. Представители простого народа были ему ближе и понятнее. Поэтому и в свой последний период деятельности — конец 1660-х — начало 1680-х годов, когда демократические основы и реализм голландского искусства идут на убыль, художник остается верен своей теме. Но и в его творчестве наблюдается определенный поворот в сторону приукрашивания окружающей действительности и воспевания сереньких буржуазных будней. Возникшая в этот период картина «Фламандское трио» носит оттенок излишне слезливой сентиментальности, тогда как раньше даже действительно сентиментальный сюжет («Молитва перед обедом», 1653) изображался с суровой, подлинно жизненной правдой. Другое произведение—«Мужчины и женщины в трактире» (1679) — имеет привкус слащавой идеализации. Только в отдельных картинах, таких, как, например, «Завтрак путешественников» (1671), художник сохраняет уровень лучшей поры. Однако и они не способны внести ничего существенно нового в его искусство. Круг наблюдений художника сужается. Несколько ранее найденных типов крестьян, настолько близких между собой, что все они кажутся членами одного большого семейства, продолжая появляться в различных сочетаниях на картинах Остаде, уже не способны вызвать у зрителя искренний интерес к себе.
В этих произведениях художник еще раз меняет свою живописную манеру. Он переходит к высветленному, более холодному колориту, в котором оживают локальные цвета. Иногда это новшество ведет к такой цветистости и пестроте, что картины Остаде начинают напоминать его тщательно законченные акварели, которые в большом количестве создаются им в эти последние годы для продажи.
За свою долгую и исключительно плодотворную деятельность Остаде создал около тысячи картин, сотни рисунков и акварелей и пятьдесят офортов. Его произведения еще при жизни мастера пользовались большим спросом и сравнительно высоко ценились. Несомненным талантом обладали Корнелис Бега (1620—1664) и Корнелис Дюсарт (1660—1704), наиболее близко усвоивший манеру учителя.
Адриан фан Остаде умер в 1685 году, намного пережив большинство своих современников и учеников.
Творческий путь Остаде был типичен для голландского художника XVII века. Ни у кого ярче не проявились все достоинства и недостатки этой, по словам одного поэта, «кроткой, опрятной, чувственной и мещанской страны». Жизнь воспринималась им ровно и спокойно, без повышенной трагичности Рембрандта и без его гениальной прозорливости. Художник не знал волнующих порывов и полета фантазии, он был чужд всему мощному и возвышенному. Но в свои лучшие годы он выступил подлинным поэтом домашнего очага и маленьких людей.

Репродукции

Драка. 1637 г. Дерево, масло. 25×33,5. Ленинград. Государственный Эрмитаж

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Рубрики

• Кино, Кинозвезды (444)
• 100 Чудес света (33)
• Аномальные места (63)
• Археология, раскопки, открытия (501)
• Архитектура, замок, крепость, форд (1267)
• Астрология, знаки, планеты (12)
• Биоэнергетика, энергетика вещей, деревьев (25)
• Видео (500)
• Восточная жизнь, интересное (50)
• Время, календари, измерение времени (107)
• Выживание в экстремальных условиях (88)
• Вязание, плетение. (42)
• Гиперборея, Шамбала, Тибет (91)
• Декоративно-прикладное искусство (452)
• Дневник, оформление (382)
• Рамочки для стихов (91)
• Дом, Дача, Обустройство, Полезные советы (370)
• Древние города и страны. Наследие Юнеско (66)
• Древние цивилизации (168)
• Духовность, творчество, интуиция, медитация (531)
• Женщина, красота, мода (980)
• ЖЗЛ. Жизнь Замечательных Людей (211)
• Живопись, (и натюрморты разные) (1012)
• Живопись1 (868)
• Животные (145)
• Загадки, гипотезы, НЛО (339)
• Здоровье, Диета, Очищение (1207)
• Здоровье, медицина (1320)
• Интересно!! (4066)
• История мира, цивилизации, (1521)
• История от Руси до России.Славяне, язычество (554)
• Книги, писатели (644)
• Компьютер (269)
• Космос, Вселенная (516)
• Красивые места Мира! (403)
• Кулинария, Выпечка, Пироги, Торты (916)
• Кулинария, Из мяса, Из Рыбы, Салаты, и пр. (888)
• Культура, Культурология, Нравы (1115)
• Любовь, Семья (575)
• Мистика, Эзотерика, Шаман, Гадание, Гороскоп, Таро (330)
• Мифы, легенды, круги на полях, символы, лабиринт. (180)
• Море, обитатели, тайны. (162)
• Музыка (1228)
• Наука, феномены,сверхвозможности человека (998)
• Парки, Сады (153)
• Педагогика, воспитание, образование (575)
• Плейкаст, клипарт (271)
• Познание мира и себя (453)
• Политика, экономика (407)
• Поэзия, лирика, стихи (733)
• Православие, христианство (158)
• Притчи, цитаты, афоризмы (389)
• Психология. (1807)
• гештальт (27)
• Психотерапия, практики, упражнения, психогимнастик (496)
• Птицы (64)
• Путешествия (448)
• Религии Мира (73)
• Скульптура, памятник (176)
• Спорт (10)
• Ссылки (80)
• Стиихийные бедствия (20)
• Стихи избранные. (158)
• Страны Мира (487)
• Тайны века, загадки, непознанное (1138)
• Танцы, балет (220)
• Тесты (170)
• Технологии, изобретения, (664)
• Тренинг воображения, головоломки, шахматы (253)
• Философия, мудрость (754)
• Фото, природа, пейзаж (367)
• Храмы, Соборы Мира, Монастыри (285)
• Художники, биография (42)
• Цветы, растения, деревья (475)
• Чаепитие. Кофе. Старинная посуда, антиквариат, (113)
• Чувства (423)
• Явления природы, экология (418)

—Музыка

—Поиск по дневнику

—Интересы

—Друзья

—Постоянные читатели

—Статистика

История чувств, рассказанная через искусство

Понедельник, 24 Февраля 2020 г. 13:49 + в цитатник

История чувств, рассказанная через искусство

Bo4kaMeda 1. Чувства как звери

Фреска «Пять чувств» в башне Лонгторп. Англия, XIII век
© Heritage Images / English Heritage / Diomedia

Одно из самых ранних изображений пяти чувств в европейском искусстве находится в Англии, среди настенных росписей башни Лонгторп, непода­леку от Питерборо. На ко­лесе, которое вращает человек в короне — аллего­рия разума, — сидят пятеро живот­ных: обезьяна, олицетворяю­щая вкус, стервят­ник — обоняние, паук — вопло­ще­ние осяза­ния, кабан — слуха, петух — зрения. Средне­вековые энциклопедисты полагали, что некоторые твари наделены намного более развитыми, чем у человека, органами чувств. Список этих чудесных зверей, впрочем, не был жестко зафиксирован: в качестве аллегории зрения мы можем увидеть и орла, и рысь; за обоняние порой отвечает также собака, а за слух — олень.

2. Чувства как действия

Аллегории слуха и обоняния. Миниатюра из манускрипта «Малых трудов о природе». Англия, третья четверть XIII века
British Library / Harley MS 3487, f. 216

Схема чувств из списка трактата псевдо-Августина «О духе и душе». Начало XIII века
Trinity College Library, Cambridge / MS O.7.16, f. 47r

Появившийся в XII веке полный перевод на латынь «Малых трудов о природе» («Parva naturalia») Аристотеля положил начало другой иконографической традиции в изо­бражении пяти чувств: дело в том, что Ари­стотель прицельно изучал человеческую физиологию пяти чувств и для иллюстрации его тезисов изображения животных подхо­дили мало. В качестве замены им в иконо­графии появились человеческие фигуры, выполнявшие некое дей­ствие, намекав­шее на искомый орган чувств. Так, трубящий персонаж олицетворял слух; смотря­щийся в зеркало — зрение; нюхающий цветок или про­бующий плод — осязание и обоняние соответственно.

3. Чувства как орудие греха или добродетели

Гравюра «Десять заповедей, пять чувств, семь смертных грехов». Аббатство Тегернзее, около 1480 года
Bibliothèque Nationale de France

В гравированном листе конца XV века из аббат­ства Тегернзее «аристотелев­ская» иконографи­ческая традиция в некоторых случаях доведена до вполне логичного упрощения: изображается не целая фигура, а только «ответствен­ный» орган (ухо или рука в аллегориях слуха и осяза­ния); более того, иногда они даже вытесняются вторич­ными атрибу­тами (музыкальными инстру­мен­тами или ароматным цветком).

Однако интереснее всего сама компо­зиция этого листа, в которой нашла отражение средневековая концепция пяти чувств как инструмента позна­ния, способного привести человека к греху или же к добро­детели. Десять заповедей представляют собой основные правила, которым должен неукосни­тельно подчиняться верую­щий христиа­нин, чтобы удостоиться рая; семь смертных грехов — то, чего он должен всеми силами избегать, дабы не угодить в ад; пять же чувств, расположенных между этими полюсами, служат ему опорой в зем­ном бытии, но должны содер­жаться под неусыпным контролем, поскольку соблазн и, следовательно, грех приходят к чело­веку именно через органы чувств.

4. Чувства как парочки

Пять чувств. Обоняние
Гравюра Питера Янса Санредама по рисунку Хендрика Гольциуса. 1595–1596 годы
© The Trustees of the British Museum

Пять чувств. Зрение
Гравюра Питера Янса Санредама по рисунку Хендрика Гольциуса. 1595–1596 годы
© The Trustees of the British Museum

Пять чувств. Слух
Гравюра Питера Янса Санредама по рисунку Хендрика Гольциуса. 1595–1596 годы
© The Trustees of the British Museum

Пять чувств. Вкус.
Гравюра Питера Янса Санредама по рисунку Хендрика Гольциуса. 1595–1596 годы
© The Trustees of the British Museum

Пять чувств. Осязание.
Гравюра Питера Янса Санредама по рисунку Хендрика Гольциуса. 1595–1596 годы
© The Trustees of the British Museum

Поскольку в латыни слова, обозна­чаю­щие пять чувств, мужского рода: visus (зрение), sensus (осязание), odoratus (обоняние) и так далее, — в Средние века их традиционно изображали в виде мужских персонажей. Однако в начале XVI века им на смену приходят женщины — возможно, в силу стремления создать общий визуальный ряд с семью поро­ками и семью добродетелями, кото­рые всегда представляли в женском обли­чье. Хендрик Гольциус был первым, кто изящно соединил обе иконографии, приду­мав изображать алле­гории чувств в виде галантных пар; более того, он сплавил воеди­но аристоте­левскую традицию с анима­ли­стической: на его рисунках (и на гра­­вю­рах, сделанных с них Питером Янсом Санреда­мом) рядом с пре­дающейся разным чувствен­ным удовольствиям парочкой всегда соседствует соответствую­щее случаю живот­ное — остроглазая рысь (взгляд), чуткий олень (слух), разбор­чивая обезьяна (вкус), обладающая тонким обоня­нием собака или же черепаха в твердом панцире (осязание).

Вместе с тем из средневековых источников эта серия заимствует не только фор­му, но и скрытое дидактическое послание: морали­заторские латинские стихи под гра­вюрами предостерегают зрителя от соблаз­нов. Пять чувств снова пред­стают перед нами как ворота греха: чувство вкуса может привести к об­жор­ству (обезьяна обозна­чает не только гурманство, но и жад­ность), зрение — к тщеславию (недаром зеркало также и его атрибут), музыка издавна способ­ствует сладострастию, а разврат ведет к лености (одним из ее сим­волов служит черепаха).

5. Чувства как предметы в натюрморте

Жак Линар. Пять чувств. 1638 год
Musée des Beaux-Arts de Strasbourg

На натюрморте Жака Линара нет ни людей, ни жи­вотных. Пять чувств пред­ставлены исключительно пред­ме­тами. На первый взгляд аллегория кажется незамысловатой: зеркало и пейзаж в раме символизируют зрение, цветы в золотом кувшине — обоня­ние, фрукты — вкус, нотная тетрадь — слух, а бархатный кошель, монеты и карты отвечают за осязание. Однако нарочитая искусственность композиции говорит о том, что за случайным, казалось бы, нагромо­жде­нием вещей скрывается более глубокий смысл.

В центр картины художник помещает вмести­тельную чашу китайского фар­фора, так чрезмерно наполненную фруктами, что кажется, будто спелые персики вот-вот покатятся вниз. По диаго­нали, в нижнем правом углу, в столь же хрупком, секундном равно­весии замерли монеты и сосколь­знув­шие с колоды карты: малейшая встряска — и вся сложная композиция придет в дви­жение, рассыплется на наших глазах. Тему неустойчи­вости поддерживает и рису­нок на ча­ше — четверо персонажей на легкой лодочке пересекают неспокойные воды в ветреную погоду.

На другой диагонали натюрморта располо­жены зеркало и картина. Тем самым Линар вовлекает зрителя в мир иллюзий. Откры­вающийся нам словно в окне пейзаж с зате­рянными в лесу руинами на самом деле не реаль­но существующее место, а плод воображения художника, дань моде XVII века на неправдоподоб­ные искусственные ландшафты, состав­лен­ные из самых разных фрагментов. Зеркало, отражающее разлом­ленный гранат и открывающее его скрытую от зрителя сторону, снова говорит об иллю­зорности образов и намекает на то, что не стоит доверять первому, внешнему впечатлению.

Все нестабильно, обманчиво, прехо­дяще — вот о чем на самом деле рассказы­вает этот натюр­морт. Цветы обречены на увядание; перезрелые фрукты скоро начнут гнить; азартные игры доведут до разорения (его предвестники — опу­стевший кошелек и король пик, знак будущих финан­совых затруднений). Хруп­кая и драго­цен­ная, как китайский фарфор, жизнь есть полное опасностей путе­шествие по бурным водам, где уверенным можно быть только в од­ном — в окон­­чании пути, в смерти. За алле­горией пяти чувств у Линара скры­вается такой жанр живописи, как ванитас (vanitas), пусть и лишенный привычных атрибутов вроде черепа или песоч­ных часов, но расска­зывающий ту же исто­рию: жизнь быстро­теч­на, удовольст­вия тщетны, смерть неотвра­тима. В этом брен­ном существовании у чело­ве­ка есть только одна опора — вера. О ней гово­рит помещен­ная на передний план нотная тетрадь, раскрытая на гимне «Laudate Dominum» («Хвалите Господа»). Тело неизбежно рассыплется в прах, но душа спасется молитвой.

6. Чувства как люди, занятые делом

Адриан ван Остаде. Обоняние. Голландия, 1635 год
Государственный Эрмитаж

Адриан ван Остаде. Зрение. Голландия, 1635 год
Государственный Эрмитаж

Адриан ван Остаде. Слух. Голландия, 1635 год
Государственный Эрмитаж

Адриан ван Остаде. Вкус. Голландия, 1635 год
Государственный Эрмитаж

Тема пяти чувств — одна из самых распро­странен­ных в голландском искусстве золотого века. Здесь, наряду с традицион­ными аллегориями и симво­личе­скими изображениями, в 1620-х годах появляется новая манера трактовать знакомый сюжет — в духе забавных жанровых сценок, где фигу­рируют представители низших социальных слоев. В известных сериях, написанных Рембрандтом (ныне — в Лейденской коллек­ции) и Адрианом ван Остаде (ныне — в Эрми­­таже), персонажи заняты самыми обыденными делами. Они пьют, поют, поку­пают очки, ищут вшей; место аромат­ных роз занимают нюхательные соли или гряз­ные пеленки; изысканные фрукты сме­няются бражкой и наваристой похлеб­кой. Симво­лика уступает место нарративу, аллегория низво­дится до зауряд­­ных, порой комических явлений бытового жанра.

Ян Минсе Моленар. Слух. 1637 год
Mauritshuis, Den Haag

Ян Минсе Моленар. Осязание. 1637 год
Mauritshuis, Den Haag

Ян Минсе Моленар. Обоняние. 1637 год
Mauritshuis, Den Haag

Ян Минсе Моленар. Зрение. 1637 год
Mauritshuis, Den Haag

Ян Минсе Моленар. Вкус. 1637 год
Mauritshuis, Den Haag

Полностью сохранившаяся серия из пяти неболь­ших картин кисти Яна Минсе Моле­нара на первый взгляд кажется цитиро­ванием Остаде. Крестьяне в некоем интерь­ере (скорее всего, в таверне) занимаются разными вещами, отсылающи­ми к тому или иному органу чувств: пьют пиво, распевают песни, вытирают попу ребенку. Однако персонажи Остаде живут в простран­стве картины неза­ви­симой от зрителя жизнью, тогда как Моленар при помощи взглядов своих героев выстраивает со зрите­лем прямой диалог, вовлекая его в сцену, делая его непосредственным свидете­лем и соучастни­ком. Художнику удается невоз­мож­­ное — передать изобразительными средствами то, что в принципе невидимо (звуки, запахи, тактильные ощущения), и делает он это, заметим, без помощи каких бы то ни было атрибутов (мы не най­дем у него ни музыкальных инстру­ментов, ни очков, как у Рембрандта).

Непосредственная реакция его персонажей на чув­ственный раздражитель, которую он с та­ким мастерством передает, оживляет картины для зрителя, взывая к его памяти и воображению. Мы почти что можем услы­шать звуки смеха и песен, окружающие трех гуляк из «Слуха», ощутить вкус напитка, с таким самозабвением поглощаемого кресть­янином во «Вкусе», и пред­ставить себе тяжелый запах, который так отчаян­но пытается отогнать, зажимая нос и разма­хивая пивной кружкой, молодой папаша в «Обонянии».

7. Чувства как пустая оболочка

Себастьяно Чеккарини. Юные князья Марескотти ди Паррано (Аллегория пяти чувств). 1745 год
Galleria Altomani

Генри Грант Пламб. Пять чувств. 1880-е годы

Дети и котики — беспроигрышный вариант! Картины итальянца Себастьяно Чеккарини (1703–1783) и американца Генри Пламба (1847–1930) разделяют стиль, география и полтора века, однако роднит общая трак­товка сюжета. Мы вновь возвращаемся к традиционным атрибутам пяти чувств: зеркало, цветы, часы — вот только всякое иное содержание из этой живописи ушло. Заказной портрет юных принцев и принцесс, красиво расставленных вокруг клави­кордов, или же явно от души написанное полотно с пятью котятами, разоряющими викто­рианский туалетный столик, являются ровно тем, чем кажутся на первый взгляд: краси­выми картин­ками. Они не имеют двойного дна, не несут морализаторских посланий, не служат никаким memento и не об­ра­щаются к личному чувствен­ному опыту зрителя. Времена измени­лись, аллегории перестали быть актуальны.

8. Чувства здесь и сейчас

Олафур Элиассон. Красота. 1993 год
© Olafur Eliasson / Museum of Contemporary Art, Los Angeles / Scottsdale Museum of Contemporary Art

Спенсер Финч. 2 часа, 2 минуты, 2 секунды (Ветер на Уолденском пруду, 12 марта 2007 года). 2007 год
© Spencer Finch / Cisneros Fontanals Art Foundation / Scottsdale Museum of Contemporary Art

Джанет Кардифф. Мотет для сорока голосов. 2001 год
© Janet Cardiff / Museum of Modern Art, New York / Scottsdale Museum of Contemporary Art

Эрнесто Нето. Cai Cai Marrom. 2007 год
© Ernesto Neto / Pérez Art Museum Miami / Scottsdale Museum of Contemporary Art

Рулоф Лау. Соул-Сити (Пирамида из апельсинов). 1967 год
© Roelof Louw / Scottsdale Museum of Contemporary Art

В современном художественном простран­стве старинный сюжет о пяти чув­ствах практически не востребован. Однако в тех редких случаях, когда совре­менное искусство все-таки обращается к этой теме (как на вы­ставке, состояв­шейся в 2014 году в Музее современного искусства в Скоттсдей­ле, США), оно больше не оперирует аллегория­ми и иносказаниями и даже не взы­вает к сен­сор­ной памяти, как картины Моленара. Совре­мен­ное искусство пытается апеллиро­вать к органам чувств непосредственно.

Пять «воображаемых скульптур» Джанет Кардифф, Олафура Элиас­сона, Спен­сера Финча, Рулофа Лау и Эрнесто Нето должны, по мысли их создателей, задей­ствовать в зри­теле одновре­менно телесное и мен­таль­­ное, ощущения и пред­ставления: дует произ­водимый вентиляторами ветер, благоухают рассы­панные в сетки пряности, звучит из соро­ка динамиков сорокаго­лосный сред­невековый хорал, мерцает водная стена в темноте, а одну инсталляцию, с рас­сыпав­ши­мися апельсинами, так и вовсе можно съесть. Вся эта сенсорная вак­ханалия должна наглядно про­демонстриро­вать, что невоз­мож­но свести инди­видуальный чувствен­ный опыт всего к пяти знаменателям. Наше осо­знание пространства, времени, света, звука и прикосновения не только глубоко личностно, но и намного богаче, чем просто поставляемые пятью органами чувств впечатления.

Источник